Хочу только тебя! - Хелен Бьянчин

Ее охватило такое чувство, будто она участвует в представлении, в котором три действующих лица, а зритель — один-единственный и все идет по заранее написанному сценарию. Поэтому она даже не удивилась, когда Джереми проскочил мимо них и помчался к выходу.

Как только он выбежал, Эмилио запер за ним дверь и поменял табличку «открыто» на «закрыто».

— Ты не имеешь права это делать! — возмутилась Мишель.

— Но тем не менее сделал. И как же ты собираешься со мной поступить? — На лице Эмилио появилась улыбка. — Может, в суд потянешь?

Мишель растерянно застыла, глядя то на одного, то на другого, потом уперлась взглядом в Никоса:

— Вы-то хоть понимаете, что наделали? — Перед ее мысленным взором предстала картина того, что произошло и что из этого последует. — Вы понимаете, что все дойдет до моих родителей? Что они подумают? — Мишель закрыла глаза, представляя себе, что они в самом деле подумают, и открыла — да ясно же, что мать будет просто в восторге, и больше ничего. — Судя по всему, это прекрасно вписывается в ваши планы относительно Саски, так?

— А кто эта Саска? — заинтересовался Эмилио.

— Она вдова моего самого близкого друга, он погиб недавно, — любезно просветил его Никос.

— Он мне предложил действовать с ним на пару, чтобы ввести ее в заблуждение, — добавила Мишель.

— Так, значит. — Эмилио понимающе кивнул. — Но ты, конечно, не согласилась?

— Нет, не согласилась, — подтвердил Никос. Лицо Эмилио расплылось в широкой улыбке, обнажившей белые зубы и зажегшей веселым огнем его темные глаза.

— Послушай, cara, почему бы тебе не сыграть в эту игру? Мне кажется, ты должна согласиться. — Он с хитрым видом подмигнул: — Тебе от этого будет только одна польза.

— Эмилио! — простонала Мишель. — Я не вижу здесь ничего забавного.

— Ты не обидишься, если я скажу, что буду с удовольствием следить за этим спектаклем? С Джереми все ясно, он стал своего рода катализатором. Что же до Никоса, то этот человек, если меня не подводит интуиция, втайне преследует несколько иную цель.

Мишель не успела ничего ответить, как Эмилио заговорил снова, обращаясь к обоим:

— Думаю, не надо вам клясться, что я буду свято хранить секрет. Ну а сейчас почему бы вам не пойти куда-нибудь поесть, а за ланчем разработаете свою стратегию…

— Действительно, — согласился Никос. — Почему бы нам так не сделать?

Мишель бросила беспомощный взгляд на одного, потом на другого и молча кивнула.

Через десять минут они сидели за уединенным столиком у большого окна, выходящего во дворик, уставленный горшками с цветами и кадками с деревьями самых причудливых форм.

— Твои родители пригласили Саску сегодня на ужин.

Мишель взглянула на Никоса поверх бокала. Она успокоилась, чувствовала себя свободно и была столь прелестна, что это мешало ему думать о чем-то другом.

— Моя мама — великолепная хозяйка, — сказала она равнодушно. — Я уверена, вам обоим понравится.

Официант принес заказ, и она поставила бокал на стол.

— Я подъеду за тобой в пять часов.

— У меня другие планы.

— Отмени их.

— Меня ждут. Я не могу подвести людей. Слишком поздно для того, чтобы отменить встречу.

— Но я уверен, — Никос сверлил ее глазами, — они все поймут, если ты как следует объяснишь.

Да, конечно, поймут, но дело вовсе не в этом.

Мишель взяла вилку, наколола на нее гренок и листик салата, да так и застыла, держа вилку на весу и разглядывая ее, словно какую-то редкость.

— А не может эта твоя игра подождать несколько дней?

— Дело в том, что приглашены также Антония и Эмерсон Бейтсон-Берроуз, — начал объяснять Никос. — И вообще, будет немного странно, если ты не придешь. — Он мгновение помедлил. — Получится, что я с Саской.

Да, нельзя не признать, он беспокоится не зря.

— Наверное, ты прав.

Почему у нее возникло чувство, будто она решилась на что-то такое, что меняет всю ее жизнь? Сколько времени предполагается вести эту игру? Две недели? Месяц? Насколько она поняла, ей вовсе не придется таскаться с Никосом по всем городским приемам и вечеринкам. Достаточно появляться где-нибудь вместе раза два в неделю.

«Главное, не размякай», — сказал внутренний голос.

Мишель глотнула минеральной воды и поднесла ко рту вилку. Салат был очень вкусный, но есть почему-то расхотелось.

Никос смотрел, не отрываясь, на ее лицо. «Интересно, — думал он, — знает ли она, что по ее лицу можно прочитать все, что она думает? Я, по крайней мере, читаю ее мысли без всякого труда».

— Мне кажется, мы должны установить кое-какие основные правила, — сказала Мишель.

Да, это разумно. Как выразился Эмилио? Разработать стратегию.

— Что ты подразумеваешь под этим?

— Ну, ты не решаешь за меня, а я за тебя, — пояснила Мишель. — Обо всем, что касается нас обоих, мы советуемся друг с другом.

— Звучит разумно. Так, пойдем дальше.

— И никаких, если того не требует необходимость… — она хотела сказать интимностей, но постеснялась, — прикосновений, — поправилась она на ходу, глядя перед собой, а потому не заметив, как вспыхнули его глаза.

— Я постараюсь держать себя в руках, если ты будешь вести себя так же.

Он еще насмехается, подумать только!

— Не вижу в этом ничего смешного, — сердито сказала она, и он задержал ухмылку в уголках губ.

— Я просто смешливый, и все.

— А теперь по поводу продолжительности. Мы собираемся установить временные границы?

Он поднял бровь.

— Чего? Ланча?

— Нашей так называемой связи.

— Ах, это. — Никос ловко накрутил на вилку остатки спагетти и отправил в рот. — А что, если… пустить дело на самотек? Сколько продлится, столько продлится…

Ну, конечно. Небось, ради этого все и затеяно.

Мишель отодвинула тарелку с недоеденным салатом и откинулась на спинку стула.

— Мне интересно, — заговорила она, — откуда ты знаешь, что я училась в Сорбонне?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Дело в том, что я обычно стараюсь узнать побольше о людях, которые хотят вступить со мной в деловые отношения. Мера предосторожности, знаешь ли.

Мишель прищурилась. Значит, у него есть доступ к файлам с конфиденциальной информацией. Впрочем, имея связи, это не трудно.

— Эмерсон Бейтсон-Берроуз, надо признать, позаботился о том, чтобы насадить на крючок привлекательную наживку. — Никос цинично ухмыльнулся.