Симбионты - Олег Дивов

Как раз с наукой-то у него вышло худо — и тоже не по своей вине (во всяком случае, Михаил так считал), ради Нанотеха. Повседневная жизнь фирмы была в его руках, и стоило этим рукам ненадолго опуститься, пришлось бы Деду спускаться со своих горних высей и разгребать текучку. А директору осталось работать в полную силу недолго, это все понимали, значит, надо создать условия, чтобы он спокойно творил. Дед столько здоровья ухлопал на организационные вопросы — довольно с него, хватит загружать мелочами самую светлую голову института. Пусть делает то, что умеет лучше всего: заражает коллектив идеями, придумывает и экспериментирует. Пусть дает результат…

Сейчас Михаил смотрел на Деда и гнал от себя одну мысль: неужели я в нем ошибся? Этот могучий седой дядька, с которым и сейчас боязно подраться, у меня на глазах состарился — а я не заметил? Я всех убеждал, что Дед еще сила, боец старой закалки, — и сам уверовал. А он же старик. Конечно, его сильно ударили, тут и молодой сломается, когда дело всей жизни летит к черту, но это же Дед!.. Это он учил меня, что в науке не место тем, кто легко сдается. Это его слова, что не будь инженеры такими упертыми, мы бы по сей день на телегах ездили. Наука не знает безвыходных положений, в любом тупике главное — как следует осмотреться, и найдешь путь. Это вся его биография: поиск выходов из очередного тупика. «Давайте мыслить системно», — призывал Дед и всегда в конечном счете выкручивался. Но сейчас, когда надо идти до конца, держаться за свою идею… А он просто уже не тот, и я не заметил, вот беда. А я так в него верил, как в себя.

Михаил смотрел на Деда и гнал от себя мысль, что глядит в глаза предателя. Человека, предавшего самое главное — команду, людей, веривших ему беззаветно.

То есть Михаила.

— Я не успел, — повторил Дед. — Моя проблема. Понял бы заранее, что все кончится запретом репликаторов, не стал бы и вкладываться в эту идею. Забыл бы про универсала, сэкономил время и силы. Не расстраивайся, Миша. Ну, щелкнули нас по носу, больно щелкнули, что теперь делать. Большая политика, она всегда одним кончается: за-пре-тить. А я повел себя как идеалист.

— Не один ты. Мы все. И ты сейчас напрасно решаешь за всех.

Дед грузно облокотился на стол и подвинулся к Михаилу, будто нависая над ним, хоть и издали. В этом движении не было угрозы — привычный жест силы и власти. Дед умел вот так нависать. И всегда ему поддавались.

И вдруг словно обожгло затылок: этот сейчас не поддастся. Даже не сделает вид. Впервые.

То ли постарел я, подумал Дед, то ли проиграл.

Все сыпалось, все рушилось на глазах, главное дело жизни провалилось, в больнице умирал внук, и куда двигаться, непонятно. И имеет ли смысл вообще двигаться? Защемило сердце.

Ох, не злите меня, подумал Дед. А то ведь я такое отмочу, не наплачетесь. У меня же с возрастом испортился характер, я стал хмурым и недобрым стариком, вы сами об этом по углам шепчетесь.

— И что ты предлагаешь? — через силу произнес он.

— Не руби сплеча, — сказал Михаил. — Ты сейчас закроешь пятую серию. Но наверху не знают, какие результаты она показала. Ты ничего не доложил. Почему?

— Потому что нет результатов, — Дед пожал плечами. — Кто-то тебе наболтал ерунды. Ты бы прямо меня спросил. Пятая в разработке. А как известно, дуракам полработы не показывают.

— Дай мне образцы. Дай коды для управления. Я сейчас же поеду в Москву.

— Какие образцы, Миша? Проснись. Нет образцов.

— У меня есть выход… — продолжал Михаил, будто не замечая недоумения Деда. — Очень высоко. На очень неглупых людей. Не-глу-пых, понимаешь?

— А смысл? Ты сам знаешь, кто просил за нас и кого просил. Я нажал на все педали.

— Правильно, ты зашел в лоб. Я могу зайти сбоку.

— И что?

Он же ничего не знает, с тоской подумал Дед, ни-че-го. Дурачок привычно надеялся на меня — и вдруг как об стенку носом. Он страдал, он терпел, притворялся верным товарищем и думает, я сейчас ему за все мучения отплачу. Из кармана достану пробирку с ботами, которые удержат Нанотех на пути к сияющим вершинам. Ну естественно, может, у меня и испортился характер, но работать я не разучился, это тоже все знают… Идиоты. Бедный Мишка так хотел на моем горбу въехать в рай, занять кресло директора фирмы с мировым влиянием, а тут — опаньки! — достанется ему обычный полугосударственный институт, каких много. Не тот масштаб. Не на ту лошадь ты поставил, Миша. И ведь все твое расстройство только от желания успеха и власти. Почуял, что приставка «нано» звучит словно «золото», полез в эту сферу и не угадал, как больно тут судьба колотит. А мог бы стать неплохим айтишником… Ты ведь прирожденный системный интегратор, ну и думай системно, не сходи с ума. Не заставляй краснеть за тебя сейчас, когда и так поводов не то что краснеть, синеть и зеленеть хватает.

— Я покажу им. Я объясню, какой прорыв наша пятая серия, и они поймут.

— Ишь ты. Наша пятая серия… — Дед криво ухмыльнулся. — Слушай, давай прямо. Ты давно уже не столько ученый, сколько менеджер. Это хорошо для института, но… Тебя в лабах месяцами не видят, ты забыл, с какого конца в микроскоп глядят! Ну что ты знаешь о пятой?!

— Это бот-универсал. Он может всё! — выпалил Михаил.

— О господи… Друг мой… — Дед устало отвалился на спинку кресла. — Как бы так сказать, чтобы ты понял раз и навсегда…

Он замолчал, глядя в потолок.

— Ты скрывал от меня детали, ты всегда так делал, когда речь шла о твоих личных проектах, — Михаил немного сбавил тон. — И я уважал это. Ученые все суеверны в какой-то степени. Я сам предпочитаю не болтать лишний раз… Но принципиальную схему мы обсуждали. Это прорыв, это чудо! Ты гений! И пускай меня редко видят в лабах, зато ты — ты! — можешь работать. Да у меня вообще другие задачи! Но я все отслеживаю и примерно знаю, как ты продвинулся. И совершенно не понимаю, отчего ты вдруг готов слить пятую серию. Единственный в мире бот-универсал! Подумаешь, запретили! Запретили — потому что думали, будто таких еще нет! А у нас они есть! И если кое-кто увидит готовые образцы, все изменится. Поверь.

— Брось свою рекламу, пятая серия никакое не чудо, просто медицинский бот общего назначения, — скучно процедил Дед. — Ну, довольно хитрая машина, сложная. Тяжелая, крепкая, неприлично дорогая. Поэтому репликатор. Теоретически. А значит, теперь под запретом. Практически. А еще он очень глупо выглядит на картинках. Стрекоза стрекозой. Да тебя засмеют.

— Сам сказал: я менеджер. Я умею говорить на их языке. Тебя они задвинули, а меня послушают. У нас есть уникальный наноробот. Да, к сожалению, он окупится, только если будет самосборщиком, репликатором. Но зато это робот, который реально поднимет Россию с колен! Разве нет?

— У-у… Наноробот… Поднимет Россию… Ты действительно научился говорить на их языке. Брось, Миша.

Провоцируй его, сказал Дед себе, дожимай. Противно, а надо. Пусть вскроется. Даже интересно, какой такой камень у него за пазухой.