Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

— Какое еще вино? — к нам подошел Андрей.

— Я тебе потом расскажу, — Машка заговорщически ему подмигнула.

— Андрей, да не слушай ее, Мария чудит.

— Я вчера несколько раз заходил на кафедру, но тебя не было, — Андрей присел рядом с нами и вытащил какую-то коробочку, — вот, как и обещал. С днем рождения!

— Что это? — я открыла коробочку. — Вау!

— Что это? — Машка тоже заглянула внутрь.

— Медальон Анны Болейн, — пояснила я ей.

— Точнее — реплика, не переживай. Заказал на Ebay.

— Мог бы и не объяснять, и так видно. Продают их там небось пучок за пятачок, — выдала вредная Мария.

— Маша! Не в этом же дело! — я повернулась к Андрею, — спасибо, Андрюша!

А потом вытащила медальон и надела его себе на шею. Нечаянно повернув голову, заметила, что Морозов, не мигая, смотрит на меня. Чего уставился? Я отвернулась.

— Ох, — вдохнула Машка, — надеюсь, ты не закончишь, как эта Болейн*.

— Маша!

— А что? Андрей, странный подарок. Ты совсем не знаешь, что нужно женщинам.

Я засмеялась.

— Маш, Андрей-то как раз и знает!

Та поджала губы:

— Ах, ну да, точно. Он же любовные романы переводит, — в этой фразе я уловила снобизм, а потому поспешила перевести разговор на другую тему.

После обеда я вернулась на кафедру. Морозов несколько раз заходил туда, но на меня больше не смотрел и тем более не заговаривал со мной. Ну и ладно. Мне всего лишь нужно было продержаться еще неделю до осуществления намеченного плана.

Что будет через неделю?

Я, конечно, сильно завралась перед родственниками, но сказала и кое-что правдивое.

У нас действительно в скором времени намечалась международная конференция по английской литературе. И я собиралась подменить основную часть доклада Морозова прямо перед его выступлением. Если он ничего не соображает, то после такого и двух слов связать не сможет. А о том, что он все же что-то соображает, я и думать не желала.

В день конференции снова начался ливень, и я опоздала. На кафедре почти все уже были в сборе.

Беседина меня отругала, я извинилась, немножко повертелась рядом с Денисом Сергеевичем и увидела, что доклад лежит перед ним на столе — ура! Теперь — дело за малым. Выскочив за орудием преступления — стаканчиком кофе, я вскоре вернулась и подошла к своему врагу.

— Денис Сергеевич, — вкрадчивым голосом произнесла я и чуть ли не книксен сделала, — немного с опозданием, но всё же… я хотела извиниться за свое поведение, слишком погорячилась тогда. Простите.

Кажется, он обрадовался, дурачок.

— Виктория, у меня ведь даже не было возможности договорить. А я хотел…

— Обязательно договорите, Денис Сергеевич, — я лучезарно улыбнулась, — а пока… вот. Я принесла кофе, вы же любите?

С размаху я поставила стаканчик рядом с докладом. Надо ли говорить, что крышка была закрыта неплотно? Но я не рассчитала — стаканчик перевернулся и, залив доклад Морозова, скатился ему на колени.

Упс. А вот такое я не планировала, это уже нехорошо.

— Викааа! — завопила Беседина-старшая, — да что же ты такая неловкая!

— Ой! Денис Сергеевич, простите! Простите меня, пожалуйста, извините! Вы сильно обожглись? — запричитала я.

— Ладно-ладно, успокойся. Бывает, — примирительно сказал Морозов.

— Ой, ну как же это! Ох! И доклад! Погодите, я сейчас новый распечатаю.

— Как же, как же, распечатаешь, — продолжала возмущаться Беседина, — у нас принтер почему-то не работает.

Почему-то? Ха-ха, да это ж я его накануне и вывела из строя. Хочу заметить — временно, ибо вообще-то не собиралась портить казенное имущество.

— Мне тоже нужно свой печатать. Сейчас схожу на другую кафедру.

Морозов дал мне флешку и я отправилась к Машке. Конечно, внаглую, бесследно убрать половину доклада я не могла. Просто взяла часть своих листов и вставила в доклад Дениса Сергеевича, а его листы вставила в свой. Типа (если дойдет до серьезного разбирательства) — я уронила бумаги, а потом неправильно их собрала.

Конечно, это не объяснение — детский сад. Но если все пройдет, как надо, то и не придется объясняться. Свой доклад я при этом выучила наизусть — буду выступать просто по плану.

Вернувшись на кафедру, я сунула Морозову бумаги и еще раз извинилась. Он просмотрел план и первые страницы — дальше листать не стал. Я вздохнула с облегчением, но когда мы все пошли в конференц-зал, сердце сжалось. Что сейчас будет?

А дальше было вот что. Морозов выступал пятым. Начал он довольно бойко, а затем, дойдя до подмены, замолчал. И уставился на меня. Я опустила глаза. Не знаю, сколько прошло времени — возможно, всего несколько секунд, но казалось — вечность. И вдруг — он снова заговорил. Как ни в чем не бывало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Черт возьми, черт возьми, черт возьми! Мне конец.

Я так разволновалась, что выступила гораздо хуже, чем предполагала и, сгорая от стыда, присела на свое место. Кошмар. Что Морозов сделает после конференции?

А он ничего не сделал. Собрал свои вещи и молча ушел, даже не взглянув на меня. Ну и дела — я не знала, что думать.

После выступлений был фуршет. Правда, всю еду размели в момент — я успела ухватить лишь несколько конфет и запасливо положила их в карман джинсов. Ибо Беседина заставила переделывать кое-какие документы — придется немного задержаться.

Вернувшись на кафедру, я обнаружила, что все уже разошлись. В полном одиночестве я закончила необходимые дела, накинула плащ и уже собиралась уходить, как дверь вдруг распахнулась и вошел Денис Сергеевич.

Он переоделся и теперь даже выглядел как нормальный человеческий парень — в джинсах, майке и ветровке. Но взгляд у него был явно ненормальный.

Не отрывая от меня этого своего странного взгляда, он бросил на стол какую-то сумку.

Я застыла. Сколько раз я прокручивала в голове, как буду строить оскорбленную невинность, но в действительности, глядя ему в глаза, это было не так уж легко сделать.