Спасти Кэрол - Джош Малерман

– Их зовут так же, как и меня, – сказал он. – Это Эверсы из Саскатайна.

Мандерс молчаливо обдумывал сказанное. В этой пижаме он выглядел моложе своих лет, и вновь Дуайт подумал о Фарре.

– Как вам будет угодно, мистер Эверс, – сказал наконец распорядитель похорон. – Предусмотрено ли общее прощание?

– Нет, Роберт, – ответил Дуайт, буквально слыша, как шипы, скрепляющие его план, входят в свои пазы. – Кэрол, как и большинство женщин, очень заботилась о том впечатлении, которое она производит. Я не думаю, что ей хотелось бы предстать перед всеми в таком виде. По этой же причине я прошу о закрытой церемонии. Кэрол была… была… застенчивой натурой.

Мандерс кивнул, хотя застенчивость Кэрол и оказалась для него новостью.

По пути из офиса мужчины договорились, что Дуайт привезет Кэрол утром в день похорон. Мандерс держал лампу и, когда он открывал входную дверь, Дуайт тронул его плечо ладонью, о чем тотчас же пожалел.

А вдруг неискренность выдает себя через прикосновение?

– Страшно признателен вам, Роберт, что согласились принять меня в столь поздний час, – сказал Дуайт. – И извините меня за то, что часть вашей работы будет сделана другими людьми. Видите ли, Кэрол была существом очень преданным. И это одна из причин, по которым я ее любил. То, что ее телом будут заниматься наши родственники, для нее многое бы значило. Вы видите, я изо всех сил борюсь со своим горем. То, что вы позволили мне встретиться с вами, мне очень помогло. Мне сложно об этом говорить, но, если быть откровенным, я и настаиваю на скорых похоронах потому, что долго мне не продержаться.

– Все пройдет как должно, – уверил его Мандерс. – Все будет хорошо, мистер Эверс.

Дуайт изобразил жалостливую улыбку.

– Странно в этой связи слышать слово хорошо, Роберт, – сказал он. – Когда все, наоборот, так плохо!

Затем Дуайт ступил в темноту и слился с черным небом, с полночью, с черным экипажем и серыми лошадьми, с мерцающими огнями по ту сторону деревянной арки, которой был отмечен вход на кладбище. Для Мандерса, провожавшего Дуайта взглядом, последний был неотличим от деревянных и каменных надгробий, возвышавшихся над землей.

Более темной ночи Мандерс в своей жизни не припоминал.

В душе же Дуайта неугасимо мерцал назойливый огонек, вспыхнувший в тот самый момент, как только он подумал: никто ничего не знает!

Этот огонек согревал его, напоминая, что Джон Боуи мертв, а Лафайетт – в деле. Но Дуайт хотел воспользоваться им, этим далеким пламенем, чтобы все как следует проверить и удостовериться, что его тайна не ведома никому.

Почтмейстер мистер Кэдж прекрасно знал, кому из своих подчиненных поручит доставку послания, только что прибывшего из Хэрроуз. Правда, сидящий на скамейке у крыльца юноша, на которого пал выбор, едва не валился с ног от недосыпа.

– Есть работенка, – сказал ему Кэдж, склонив голову и козырьком фуражки прикрыв глаза от солнца, после чего похлопал посыльного по плечу.

Явно не понимая, что говорит ему босс, посыльный поднял мутные сонные глаза.

Но тут же встряхнулся.

– Вот оно что! – произнес он, соскочив со скамейки. – Доставка!

– Да, и давай-ка поторопись, – сказал Кэдж, протягивая посыльному сложенный вдвое конверт.

– Спасибо!

Посыльный надел шляпу, бегло глянул на адрес, но, перед тем как спуститься с крыльца, на мгновение застыл:

– Мистер Кэдж!

– Что еще?

– Как-то мне… боязно встречаться с этим типом.

Кэдж рассмеялся раскатистым смехом здорового, уверенного в себе человека.

– Так ведь встречи-то и не будет, сынок! Ты же всего-навсего посыльный.

Кэдж подмигнул посыльному, но тот по-прежнему не двигался с места.

И тогда Кэдж повысил голос:

– Это срочная телеграмма, малыш. Пошел, и не оглядывайся! С адресом сам разберешься – глянь на конверт, и вперед!

Посыльный, сунув листок в карман жилета, снова поблагодарил мистера Кэджа. Тот, повернувшись к нему спиной, вернулся в дом.

Посыльный спрыгнул с крыльца и торопливо пересек покрытую гравием площадку, подойдя к столбу, у которого привязанной стояла старая гнедая лошадь. Почтмейстер выглянул из окна: посыльный в пути, следует в северном направлении.

Кэджу вся эта история была малоинтересна – кто такой этот Джеймс Мокси, как он связан с преступным миром, кто вообще в Макатуне сделал себе имя подвигами на Большой дороге? Какая ему разница? Что бы там этот Мокси ни натворил, совершил он это еще в молодости. Теперь же он успокоился, и Кэджу было комфортно от мысли, что ему уже не нужно бояться какого-нибудь психа с пушкой или подонка, возомнившего себя героем всех времен и народов и рыскающего по его городу в поисках приключений.

Когда Джеймс Мокси приехал в Макатун, то не преминул зайти в офис мистера Кэджа и представиться. Был он не менее вежлив и радушен, чем сам президент Куперсмит, и, наверное, мистер Кэдж все-таки лукавил, говоря о своем равнодушии к знаменитостям, потому что, едва незнакомец представился и имя его достигло ушей стоящего за потрескавшейся от времени конторкой почтмейстера, тот почувствовал нечто вроде радостного волнения. Конечно, все эти байки про преступников и преступления – для малых ребят; это их хлебом не корми, а дай послушать историю про кровожадных разбойников. Но такого рода рассказы странствовали из дома в дом, и дань им отдавали в том числе и взрослые. Все окрестности Большой дороги были пропитаны рассказами о преступниках, отступниках, переступниках и прочей сказочной нечисти, и Кэдж слышал их во множестве, как и любой другой местный житель. Всех пугала Большая дорога – опасная тропа, поросшая по обочинам непроходимыми зарослями черной березы и наполовину мертвого ореха-пекана, чьи корни по полгода бывали засыпаны снегом, а ветви, как перчатками, сдавлены удушающим панцирем обледенения. При этом верхушки берез над Большой дорогой тесно переплетались, образуя туннель настолько темный, что даже смельчак из смельчаков не рискнул бы лишний раз войти под его тень, особенно ночью.

Мистер Кэдж улыбнулся. В этих краях совсем нетрудно оставаться богобоязненным человеком.

И, черт побери, история Джеймса Мокси была совсем не из рядовых! Да и провалиться нам всем на месте, если подвиг, который он совершил в Абберстоне, не затмил все, что когда-либо происходило в округе!

Народ говорил по этому поводу: Ну и штуку он выкинул! И хотя Кэдж, так сказать, не очень-то разбирался в колбасных обрезках и всех тонкостей дела не понимал, это была всем историям история.

Почтмейстер вновь подошел к окну и увидел, что посыльный скрылся из виду. Наверное, треть пути до временного жилища этого человека он уже проделал. Кэдж мыслями вновь обратился к тому дню, когда Мокси в первый раз появился на почте – стоял как раз напротив, за потрескавшейся от времени конторкой почтмейстера, положив на нее свою сильную руку. Представился, как и положено, заранее благодарил за сообщения, которые почта будет ему доставлять, назвал адрес – адрес, где живет и поныне. Живет, потому что не пропал, не сгинул в непроницаемом хаосе безумия – одна из главных легенд Большой дороги, самый известный из людей, чья нога когда-либо касалась ее неровного покрытия.