Спасти Кэрол - Джош Малерман

Было еще темно, когда Дуайт по склону холма, мимо белых лилий, окаймлявших дорожку, поднялся к крыльцу дома Мандерса.

Да, горничная вполне могла расслышать что-то из их с Кэрол разговоров, хотя Дуайт не знал, что именно. Но сейчас он не мог на этом сосредоточиваться. Позже он обдумает, что с этим делать. Но теперь ему предстоит встреча с Мандерсом.

Хорошо ли он к ней подготовился?

Одно дело – произносить слова скорби над телом спящей Кэрол. Совершенно другое – в домике Лафайетт, пусть и в ночь, когда Кэрол выпала из нормального течения жизни. Но во второй раз за три часа проезжая мимо дома шерифа Опала и приближаясь наконец к дому распорядителя похорон, Дуайт вдруг почувствовал, что совершенно не готов.

Это чувство сопровождало его на всем пути от главной улицы Хэрроуз к домам, где посреди обширных участков стояли дома богатейших мужчин и женщин округи. И впервые в жизни, несмотря на не отпускавшее его волнение, Дуайт ощутил себя полноправным членом этого сообщества. Благодаря «смерти» Кэрол он, Дуайт, теперь сказочно богат.

Правда, часть денег уйдет к Лафайетт, – подумал он. Но ведь Лафайетт не знает истинных размеров его богатства!

Дуайт направил лошадей на круговую дорожку, ведущую к высокому крыльцу, и сошел со ступенек экипажа. В лунном свете его черный сюртук казался синим, а пряди седых волос на голове сияли. Дуайт осмотрел дом и заметил в одном из окон мерцающий свет лампы. Да, теперь, когда в Хэрроуз явилась Болезнь, работы в этом доме прибавилось, хотя и могильщикам, и самому распорядителю похорон время от времени необходим сон. Дуайт бросил взгляд по ту сторону дома, на кладбище. Там, за деревянной аркой ворот, в неясном свете луны виднелись каменные и деревянные памятники, а в дальних концах кладбища, возле кромки леса, на столбах висели мерцающие в ночной дымке фонари.

Вот свежая могила Джона Боуи, скупо освещенная луной. Комки еще не рассохшейся земли, под которыми навеки умолк этот настырный шут.

Дуайт знал, что на кладбище нет сторожа и что местные могилы время от времени опустошают грабители, как и прочие кладбища в округе, – искать сокровища в могилах куда проще, чем грабить банки. Еще Дуайт знал, что Мандерс наверняка дома. Никто в Хэрроуз, кроме разве что Мандерса и шерифа Опала, не был так влюблен в свою работу.

Дуайт сошел на гравийную дорожку по черным ступенькам экипажа. Мелкие камешки захрустели под его подошвами, когда он пошел мимо белых лилий к каменной лестнице, ведущей к дубовой входной двери.

Дуайт знал, что Мандерс живет на втором этаже, как раз над своим офисом; а ниже, в каменном подвале, художник Норм Гастер снаряжал усопших в последний путь, воссоздавая на их застывших лицах портреты истинных королей и королев. Норм был в известном смысле местной знаменитостью, и редкие похороны проходили без того, чтобы его искусство портретиста не было специально отмечено городским обществом.

Когда Дуайт взялся за бронзовую дверную колотушку и ударил в дубовую панель, небо вспыхнуло молнией и издалека прилетел раскат грома.

Пошел дождь.

Эта девица, Фарра. Что она слышала? Что знает?

Но ее время еще не пришло. Пока не пришло.

Внутри дома послышалось движение, сопровождаемое мерцающим светом лампы. За стеклянными дверями кто-то появился. И вновь Дуайт подумал: как жаль, что это замечательное здание используется для организации таких жалких и ненужных ритуалов. Но тут дверь отворилась, и Мандерс потянулся в карман за очками.

– Мистер Эверс? – спросил он недоуменно.

Роберт Мандерс был невысок ростом, жиденькие волосенки гладко лежали по сторонам его головы, а розовые щеки придавали распорядителю похорон облик вечного ребенка – несмотря на его мрачную профессию.

– Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить, Роберт. Я не видел света в ваших окнах, но у меня очень печальные новости, и я нуждаюсь в вашей помощи.

Произнеся эти слова, Дуайт подумал о Лафайетт – та сейчас наверняка расхаживает взад-вперед по своему домику и своим скрипучим голосом бормочет: нет, нет, все не так…

– Что произошло, мистер Эверс?

Дуайт глубоко вздохнул:

– Кэрол умерла вчера вечером.

Как это прозвучало? Правдиво? Убедительно?

Мандерс, несмотря на то что пережил тысячи подобных встреч, все еще не утратил способности сочувствовать родственникам умерших, а потому тронул промокшее плечо Дуайта.

– Примите мои соболезнования, Дуайт! Входите.

Вестибюль дома был погружен в черноту, за исключением пятна на полу, выхваченного из темноты светом лампы. Вслед за хозяином Дуайт пересек вестибюль и вошел в офис. Мандерс прошел по большому зеленому ковру и, перед тем как обойти свой рабочий стол и сесть за него, похлопал по спинке стоящий перед ним маленький стул.

Дождь возбужденно стучал по окну.

– Это была Болезнь? – спросил Мандерс, и стекла его очков отразили свет лампы.

– Нет, Роберт.

Мандерс исследовал лицо вдовца.

– Кто-нибудь ее освидетельствовал?

– Освидетельствовал?

И вновь в глубине сознания Дуайта заскрипел голос Лафайетт, явно недовольной тем, как он себя ведет, что говорит. В так хорошо отрепетированной сцене возникла заминка.

– Врач ее видел? – уточнил Мандерс. – Перед тем, как мы начнем готовить похороны, важно узнать причину смерти. Ведь это могла быть Болезнь.

Дуайт сунул руку в карман жилета и достал сложенный вдвое лист бумаги.

– Вот свидетельство, – сказал он и протянул лист Мандерсу.

Распорядитель похорон медленно прочитал документ и, подняв голову, спросил:

– Кто это написал?

(– Он обязательно спросит, кто написал это, – сказала несколько недель назад Лафайетт.)

– Мой близкий друг. Мы вместе посещали колледж.

– Вы учились в медицинском колледже?

– Нет, но мы жили вместе, – покачал головой Дуайт. – Его имя Александр Вульф. Исключительно квалифицированный практикующий врач из Чарльза. Со свидетельством что-то не так?

Мандерс вновь внимательно посмотрел на документ.

– Заключение о смерти противоречиво, как мне кажется, – проговорил он. – Здесь говорится о том, что причина смерти не определена. Это действительно так?

Дуайт кивнул. Слово противоречиво резануло его ухо.

– Но здесь также пишется, – продолжал Мандерс, – о приступах головокружения, о слабости, о затрудненном дыхании и сердечной недостаточности…

Дуайт еще раз посмотрел на свидетельство и нахмурился.

– Да, все именно так. И в чем здесь противоречие?

– Видите ли, – начал Мандерс, – я не врач и не хочу ничего дурного сказать о вашем друге, но он очень точно перечисляет все симптомы и признаки сердечного приступа, хотя делает вывод, что причина смерти неизвестна.