Сталкеры поневоле. Хранитель Зоны - Виктор Глумов

Игарт подумал, что один он никогда ничего не вспомнит. Даже у каждого бота есть своя история и память. Крис, добро с кулаками, будет и дальше бродить по лесу, искать новеньких и помогать им. Со временем, убедившись, что новеньких нет, осядет в Гавани и займется торговлей. Его одноглазый приятель как сидел в углу бара над ящиками с патронами, так и будет там сидеть, потому что патроны нужны всегда. Они уверены, что являются живыми людьми, как и все остальные.

* * *

Наспех пообедав, Маузер и Игарт отправились во двор не столько закапывать трупы, сколько подбадривать народ. Игарт всматривался в лица сталкеров: многие были задумчивы и напуганы. По иронии судьбы люди, отсеченные от родины, начали вспоминать свое прошлое. Нужно будет поговорить с ними, успокоить…

Между лопатками зачесалось, будто кто-то смотрел в спину. Игарт запрокинул голову: в белесом небе, чуть севернее завода, парил ястреб Фрайба.

Пробок в Центре в столь поздний час не было, и белый неприметный «фольксваген» с тонированными стеклами доехал до места назначения менее чем за полчаса.

Артюхов сидел между двумя коротко стриженными парнями в серых костюмах. Парни изо всех сил старались не зевать и выглядеть бодро. Вспоминая веселенькое время, когда его задержали и чуть не упекли в тюрягу, он невольно поеживался. Тогда за ним пришли такие же ребята, от этих они отличались только кроем пиджаков.

Их будто специально подбирают одинаковых. Или клонируют. Они похожи не на людей – на киборгов, у которых нет своей воли. Сегодня им приказали сопровождать и охранять человека, не исключено, что завтра велят его доставить в КПЗ.

Он уставился на дорогу, залитую золотом фонарей, на мелькающие витрины, отражающие свет фар, на редкие авто, шарахающиеся в сторону от машины с мигалками. Чтобы не привлекать внимания, даже номера «фольксвагена» были обычными.

Повернули в Никитский переулок, выехали на узкую дорогу и остановились под знаком «парковка только для сотрудников ГУ МВД». Парень справа вылез, открыл дверцу:

– Выходите, господин Артюхов.

Игнат вылез, с хрустом потянулся. Водитель уже направлялся к белому, с квадратными окнами зданию Управления. Нажал на кнопку – звонок взревел так, что сразу на трех этажах зажегся свет. Не дожидаясь, пока откроют, он воспользовался магнитной картой, кивнул, приглашая Артюхова.

Остановились в тесном боксе с бронированными дверями, пучеглазый охранник за стеклом подался навстречу, желая то ли оформить вновь прибывшего, то ли потребовать его документы, но водитель поднял руку, и он подался назад. В его рыбьих глазах не мелькнуло ни эмоции.

– Саныча вызывай, – скомандовал один из серых пиджаков.

Рыбий глаз уже собрался говорить в коммуникатор, но бронированная дверь распахнулась, и вошел невысокий, головастый, с залысинами мужчина в бежевых ботинках на высокой подошве. «Утенок, – оценил его Артюхов. – Только башка и здоровенные ласты. Умный, наверное. И быстрый». Утенок задрал голову, и впечатление рассеялось: у него были глубоко посаженные стылые глаза убийцы. В свое время Артюхов насмотрелся в похожие глаза.

Странно, но, побывав в Зоне, повращавшись среди людей, которых создал компьютерный код, он стал и в реальности видеть в некоторых людях программы, потому что они выглядели менее настоящими, чем обитатели Зоны. У них была функция – и не более того.

– Пройдемте, – проговорил он ледяным тоном и направился к двери. У выхода обернулся: – Только Игнат Артюхов, остальные останутся здесь.

* * *

Котова содержали в камере без окон, похожей на аквариум: квадратная, серая, освещенная люминесцентными лампами, между коридором и камерой – железная клетка предбанника.

Кто к нему пришел, Котов не видел – в коридоре было темнее, чем в камере. Шагов он тоже не слышал – от коридора его отделяли два огромных пуленепробиваемых стекла.

Зато Артюхов мог рассматривать его, как таракана в банке, и насладился зрелищем сполна: пухлый Котов сидел на лавке под лампой, понурившись, и растирал себя руками – озяб, бедняжка. На голубой рубахе с короткими рукавами, возле подмышки, виднелось красное пятно Олиной крови. Серый, невзрачный, с толстым задом и не пузом даже, пузиком – типичная офисная тля. Он и внешне походил на тлю, которой муравьи отгрызли крылышки. Верный соратник Фрайба, бледная репродукция человека. Зачем гению личности? Ему нужны такие вот бесцветные исполнители, выгодно его оттеняющие.

– У вас двадцать минут, – равнодушно сообщил Саныч прежде, чем открыть дверь. – Задержанный невменяем и, скорее всего, опасен. Я дежурю здесь, с парализатором. Задержанного не калечить.

Артюхов вошел в клетку. Котов вскинул голову, прищурился, силясь разглядеть посетителей. Когда понял, кто к нему пожаловал, вскочил, крабиком двинулся вдоль лавки, забился в угол и заверещал:

– Позовите адвоката! Мне нужен адвокат! Этот человек… угрожает моей безопасности!

Открылась вторая дверь, Артюхов остановился в середине камеры, скрестил руки на груди и оттопырил губу:

– Ах ты Джек-Потрошитель недоделанный, тля бледная. Нет заступничка, да? Теперь придется разговаривать с суровыми дядями в тюрьме. Сядешь ты надолго, а они годами не видели женщин. Впрочем, тебе не привыкать.

– Что вы хотели, Игнат Кириллович? Вы ведь по делу.

Смотрит, как собака, которая стянула мясо со стола, но подлизывается, хвостом виляет. Все-таки лицезреть раздавленного врага – неописуемое наслаждение.

– Я хочу, во-первых, отрезать тебе все пальцы. Когда кончатся пальцы на руках, займусь ногами. Ты когда-нибудь видел, как свежуют козу? Я подвесил бы тебя вниз головой, подождал, когда хлынет носом кровь, сделал надрезы на ногах и начал медленно сдирать кожу. Когда ты начнешь терять сознание от боли, я уколю тебе морфий и продолжу развлекаться.

Губы Котова задрожали, сальные волосенки встали дыбом. Артюхов снисходительно улыбнулся и продолжил:

– Правда, я знаю толк в извращениях? Кстати, – он щелкнул пальцами. – Надо сказать полицейским, что вы – садисты, и наверняка много людей замучили.

– Неправда! – воскликнул он. – Это тебе на меня не повесить!

– О, как, мы уже на «ты». Ладно, перейдем к делу. Маузер где?

– К-какой маузер? – согнутые колени Котова затряслись.

«Сейчас лужу пустит», – с брезгливостью подумал Артюхов, навис над ним и продолжил:

– Игорь Коваль, ты прекрасно знаешь, о ком я. И еще ты понял, что я дружу с сотрудниками этого замечательного учреждения, они сделают с тобой все, что скажу – мне даже рук марать не придется. Я не садист, в отличие от вас, зря ты испугался. Я состоялся, и мне не надо самоутверждаться за счет других. Итак, Маузер жив?

– Не знаю, – проблеял Котов.

– Где он? – рявкнул Артюхов. – Не строй из себя дебила.