Метро 2033. Сестры печали - Андрей Гребенщиков

– Языками он только анус начальству вылизывает, моей голодной киске уже ни хрена не достается! Вернее, хрен только и достается.

Теперь смеялись обе. Беззаботно и слегка ошалело.

– Все, решено, на фиг свадьбу, ухожу в лесбиянки! – Катя решительно махнула и чуть не опрокинула полупустой бокал с фирменной настойкой.

– Э-э-э! – Лю бурно запротестовала, но без угроз для целостности посуды и дорогого алкоголя. – Даже не вздумай! Была я у так называемых амазонок, там лесба на лесбе, ибо мужиков всех повывели. Так зрелище душераздирающее: мужеподобные бабы – это полнейший ужас! Только в легендах все красиво и возбуждающе, в реале же – тошнота тошнотная! Не должны девки жить с девками. Легкий би раз в год – одно, а конченые лесбы с заскоками на всю голову – совершенно другое!

– Легкий би? – неудавшаяся лесбиянка удивленно выгнула брови. – Ну, я с тебя, родная, худею… Легкий би…

Летиция наполнила бокалы до краев и насмешливо провозгласила:

– Давай, красотка, за тебя! Считай, дебют на ниве женской сексуальности удался на славу. Бутон непорочности и чистоты раскрылся в аккурат перед Мендельсоном!

– Я ни фига не поняла, что ты сказала, но про бутон мне понравилось, – Катерина пьяно ухмылялась, посвежевшие от неожиданного приключения мозги снова заволакивались алкогольными парами. – За бутон!

– За бутон!

Летиция чувствовала себя отлично. Снятое напряжение больше не давило на психику, разрядка помимо самой себя принесла еще и весьма чувственные ощущения. Конечно, Катя любовницей была неумелой – откуда взяться мастерству без опыта, – зато весьма страстной и ненасытной. В процессе их затянувшихся игрищ Лю показалось, что двери в кабинет раскрывались, наверняка сменщица приходила навещать дорогих гостей (пригрезился ей испуганный крик или шокированная страшилка действительно пустила петуха?) – но это лишь добавляло пикантности происходившему. День удался, осталось лишь довести до конца основное. Дело. А тело уже в полном порядке.

– Катерина, ты поможешь своей секс-наставнице в одном пикантном деле?

– О, моя прелестная гуру желает новых ласк? – у полуобнаженной невесты – китель так и остался лежать на полу – игриво сверкнули глаза.

– Катя, твой горячий темперамент начинает меня пугать! Я искренне сочувствую твоему жениху: со скорострельной палкой-кончалкой такую бестию ему не удержать, – Лю притянула Екатерину к себе и чмокнула в губы. – Но разврата на сегодня довольно! Пора вновь становиться приличными девушками, скромными и, по возможности, целомудренными.

Официантка прыснула, однако возражать не стала.

– Как твоя гуру, ответственно заявляю: миром правит гармония! Нужно соблюдать вселенское равновесие, блюсти баланс, – Летиция сколько можно крепилась, пытаясь сохранить серьезный вид и не рассмеяться, но не выдержала, губы сами собой расползлись в улыбке. – Если сегодня ты налесбиянилась от души, то завтра будь добра, пройди очищение мужским началом… ну или концом!

Лю придвинулась вплотную к Кате и просительно зашептала:

– Подруга, мне нужно сойтись с моим ненаглядным Сиропчиком. Переспать с ним срочно, вернуть прошлое через пи… через женские чары! Ну что я тебе объясняю, организуй свиданку, а потом он хрен вырвется из моих цепких ножек.

– Но как?!

– В этом вся и сложность, – Летиция демонстративно погрустнела. – Я так просто перед ним нарисоваться не могу, там же друганы безвылазно рядом, кореша его сраные, перед ними западло с бывшей мутить, «не по понятиям». Нужно внимание Женькино привлечь, просто знак дать, мол, твоя ненаглядная здесь, рядом, спит и видит, как с благоверным радости плотской любви разделить.

– Записку, что ли, передать? – открытый лоб Екатерины разрезала длинная, непривлекательная морщина.

– Нет, Кать, с таким в лоб нельзя, только шансы последние под откос пускать. Хмырь этот закуску «по-сибирски» в моем исполнении обожает, только я ее готовить умею. Семейный рецепт, естественно, с послевоенными вариациями, половину оригинальных ингредиентов уже фиг где достанешь. Я сготовлю завтра, а ты ему подашь в качестве комплимента от шеф-повара, – Лю выразительно постучала кулачком по накрытому огромной выгнутой крышкой подносу, стоявшему на столе. – Хмырь, как закуску увидит, вмиг просечет, что к чему!

Задумчивая складка на лице официантки стала еще глубже:

– Лето, а ты, случаем, не травануть его удумала?

– Сдурела?! Кто ж дойных коров-то колбасит!

– Кого?

– Да никого! Ну хочешь, сама сготовь, мне главное внешний вид похожий придать, чтобы Сиропчик не усомнился в авторстве. Он даже жрать закуску не будет, сразу меня искать кинется.

– Уверена?

– Ну, не бросится, а мирно и степенно выйдет в одиночестве до ветру…

– До чего?

– Катя, тебе сколько лет?

– Восемнадцать.

– Понятно… короче, сделает вид, что в туалет, а сам ко мне. И за отведенные мне минут пять я должна ублажить милка так, чтоб он ни о чем и ни о ком другом думать уже был не в состоянии.

Катя вздохнула, почесала затылок, вновь вздохнула, наконец кивнула:

– Я в тебя верю, за пять, не за пять, но минут за пятнадцать ты точно свое счастье бандитское уработаешь до полусмерти… в самом перспективном смысле слова… Помогу, конечно, только давай уже бахнем – от твоей романтики бл…дской башка трещит.

Глаза Зверя… Они размером с крошечные пуговицы. Не удивительно, что рассмотреть их удается далеко не сразу. Бестии приходится несколько раз ткнуться в меня своей мордой – я стоически переношу эти звериные нежности – прежде чем понимаю: черные навыкате бусинки по бокам уродливого черепа и есть незамысловатые органы зрения современного динозавра. Природа ржала во все свое дарвиновское горло, когда наделяла столь крупное создание такими скромными очами.

«У тебя очаровательные глазки, любовь моя», – уже привычно вру я и ласково поглаживаю ее по… назовем это щекой. «Девочка» довольно мурлычет. Женщины любят ушами… где они, кстати, у нее?

Не верю своему преображению. Пять лет, проведенных практически в могиле, в ожидании смерти… Но стоило на несколько секунд увидеть Илюшку – и жизнь вернулась! Я, вашу мать, жив. Помню об умершей жене, за которой всегда хотел последовать, ждал лишь повода, но думаю только о сыне… Жизнь весомее смерти! Горькой памяти не заткнуть, не перекричать радостных возгласов очумевшего от счастья сознания.

Счастье… Господи, какое забытое слово.

Ночь трепещет перед двумя всадниками, оседлавшими адского скакуна. Зверь срывает ее покровы, с диким шумом прорываясь сквозь темное, замаскированное под черный саван пространство. Что она видит в этой темени своими игрушечными глазками? Наверное, ничего. Но ей не нужна дорога, с такой силищей и с такими габаритами можно сокрушать горы, так некстати оказавшиеся на пути. Прошьем ли мы Уральский хребет насквозь? Да, ставлю на это все свои патроны.