Молитвослов императрицы - Мария Спасская

— Какие еще будут претензии к европейцам? — фыркнула Лариса.

— А я смотрю, ты за Европу стоишь горой!

— По сути я космополит…

— Претензии у меня все те же, что были и у Александра Сергеевича, — не на шутку разошелся Волчанский. Я даже зажмурилась, чтобы не видеть его перекошенного злобой лица. — Позволю себе напомнить стихи Солнца русской поэзии, так и озаглавленные — «Клеветникам России».

Дальше сама, надеюсь помнишь. А насчет космополитизма… По сути, ты, Ларочка, прошу прощения за мой французский, не космополит, а законченная стерва. Хотя, возможно, это одно и то же.

Теперь уже разозлилась Лариса.

— Знаете что, профессор? — сердито проговорила она. — Займитесь своими прямыми обязанностями! Уберите щиты от входа. Отнесите их к грузовому лифту и спустите на первый этаж.

— А что это вы, мадам, раскомандовались? — расплылся в саркастической улыбке бывший супруг. — Придет мое непосредственное начальство и даст задание.

Понимая, что пробил час выхода на сцену, я поднялась на еще один пролет и помахала рукой.

— Всем привет! — оптимистично улыбнулась я. И уточнила: — Ругаетесь?

— Разжалованный профессор Волчанский невыносим, глаза бы мои его не видели, — поморщилась подруга. — Забирай, Мирослава, свое сокровище.

Женя по-детски улыбнулся и простодушно потянулся обнять меня. Сделав вид, что не замечаю его порыва, я прошла в зал и указала рукой на щиты.

— Знаю-знаю, — закивал он, — убрать от входа, отнести к грузовому лифту и спустить на первый этаж.

— Приятно иметь дело с понятливым человеком, — скептически хмыкнула я. — Занимайся, Евгений, щитами, а я пойду к экспонатам.

И я отправилась к прибывшим вчера вечером коробкам, возле которых крутился Майкл.

— Ну, что тут у нас? — улыбнулась я. И специально для Майкла добавила: — What books are in this box?[2]

Он стоял над коробкой номер девять и, сняв крышку, рассматривал ее содержимое. Обернулся и проговорил:

— It`s prayer and Bible[3].

И в самом деле, там лежали духовные книги. А сверху, так же, как и остальные экспонаты, упакованный в полиэтилен, покоился потертый молитвослов в переплете черного муара, расшитый золотыми нитями. Надев специально предназначенные для этого перчатки, я взяла молитвослов в руки, бережно сняла обертку, открыла и увидела, что страницы сильно засалены — должно быть, этой книжечкой часто пользовались. Сверившись с описью, я увидела, что под номером сорок пять в списке числится личный молитвослов Александры Федоровны. И убрала его на место, закрыв коробку крышкой. Из-за колонны вынырнула Лара.

— Мирослава, не сомневаюсь, что ты здесь прекрасно справишься сама, — категорично проговорила подруга. — А нам с Майклом нужно решить очень важные организационные вопросы по предстоящей пресс-конференции.

И, ухватив американца за локоток, повела к себе в кабинет.

Я обернулась к подошедшему Волчанскому и уточнила:

— Закончил с щитами?

— Само собой, — улыбнулся он.

— Тогда займись рамками для экспликаций, коробки с книжками в последнюю очередь на стенд отнесешь.

Евгений покладисто кивнул и направился к ящику с пояснительными табличками.

А я занялась осмотром царского текстиля, прибывшего из Соединенных Штатов. Полотенца, наволочки, покрывала, салфетки, и все такое тонкое! И, что особенно ценно, большая часть вышита руками Ее Императорского Величества и Великих Княжон — императрица обожала дарить предметы, сделанные своими руками. Краем глаза я вдруг заметила, что рядом с книжными коробками все еще крутится Волчанский, и тоже в специальных перчатках.

— Жень, что-то хотел?

— Я только взгляну на одну книгу, буквально одним глазком посмотрю, — быстро ответил он, выкладывая на стол пухлые ветхие фолианты.

Я снова погрузилась в разбор прибывшего из Свято-Троицкого монастыря багажа, передавая извлекаемые из кофра вещицы помощнице Светочке для дальнейшей работы. Светочка бережно раскладывала пакеты с текстилем на столе, сортируя. Закончив, она огляделась по сторонам и проговорила:

— Что-то я не поняла, где наш подсобный рабочий? Мирослава Юрьевна! Нужно же витрины собирать!

Я сразу посмотрела на стол с коробками, но Жени там не оказалось. Не было его и в других углах просторного зала. Я вышла в холл и огляделась по сторонам. Затем отправилась в мужскую комнату и некоторое время постояла рядом с дверью, дожидаясь. Включила смартфон, увидела пару десятков пропущенных вызовов от Эммануила, быстро набрала Евгения. Аппарат его был выключен, к домашнему телефону никто не подходил. Я отключила прибор и снова стала ждать. Не дождавшись возле туалета, спустилась вниз, отметила, что Эммануил покинул свой пост у входных дверей, и поднялась в зал.

Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Я бегом устремилась к коробкам с книгами и открыла коробку номер девять. Лежавшего сверху молитвослова на месте не оказалось. Я принялась судорожно выкладывать книги на стол, надеясь, что небольшой, размером с записную книжку томик легко мог куда-то завалиться. Однако ничего похожего не обнаружилось. Не нашлось молитвослова и в других коробках. Лара застала меня за просмотром последней коробки, после которого надежды на то, что музейный экспонат случайно попал не туда, растаяли как дым.

— Значит, так, Мирослава, — подруга сунула мне в руки компьютерную распечатку, — вот твой список вопросов для пресс-конференции, подготовишь ответы. С Майклом мы все обсудили, он тоже будет готовиться. Очередность установите сами, но я бы предпочла, чтобы начинала ты.

В дверях появился охранник и прокричал:

— Мирослава Юрьевна, там внизу ваш муж скандалит, требует, чтобы вы к нему вышли.

— Женя внизу? — встрепенулась я.

— Почему Женя? — обескураженно протянул парень в форме. — Он представился Эммануилом Львовичем Коганом. Купил билет в нижний зал, а сам рвется наверх.

— А кстати, где господин профессор? — многозначительно прищурилась Лариса. — Что-то я не наблюдаю в этом зале его астеничной фигуры.

Я замялась и неуверенно протянула:

— Евгений куда-то отошел.

Лариса злорадно усмехнулась и выпалила:

— Ну понятно! До обеда поработал наш герой и схлопнулся. Конечно, тяжести таскать — это не монографии пописывать!