Ферма механических тел - Катерина Мелех

Я приветственно кивнула пирату из команды «Буревестника», сторожившему задний вход, и на пальцах объяснила, что веду к его капитану оппозиционера. Бородатый детина в синем авиаторском плаще, указывающем на его военное прошлое, понятливо кивнул и бесшумно скрылся за дверью.

Спустя пару минут я втолкнула туда Хелстрема и спустилась с ним по лестнице в подвал, который в обязательном порядке наличествовал в каждом здании квартала Красных фонарей. Послание возымело свой эффект, встречали нас в полной боевой готовности. Неопытному гостю могло показаться, что в захламленном полутемном помещении сидит лишь Бартоломью за грубо сколоченным деревянным столом на колченогом стуле. Но я прошлась взглядом по грудам тряпок у стен и насчитала по меньшей мере пять дул револьверов, держащих на прицеле инквизитора. Мне стало чуть спокойней. Барти благосклонно мне кивнул, и я сняла с Хелстрема головной обруч.

Он, как и в случае со скальпелем у горла, мгновенно оценил обстановку. Что-то мне подсказывает, что ни один пират, сидящий в засаде, не был упущен кажущимся рассеянным священником. И скорее всего револьверов он насчитал больше, чем мой дилетантский в этих вопросах взгляд.

— Инквизитор Святейшей Енохианской Церкви, магистр Ли Мэй Хелстрем, — он протянул руку капитану воздушных пиратов и безмятежно улыбнулся. — Бывший сотрудник внешней разведки, действующий консультант Инновационного центра Тагартской школы эзотерики и член Лиги антиимпериалистов.

Барти театрально подкрутил ржаво-каштановые усы, хитро покосился на меня и оскалился стальными зубами. Шлепнул ладонями по коленям, поднимаясь, сбросил цилиндр на стол и с хлопком ответил на рукопожатие.

— Капитан Бартоломью Буревестник, капер на службе военно-воздушных сил Контремской конфедерации. Бывший военный авиатор, действующий воздушный пират, контрабандист и с недавних пор террорист.

Я закатила глаза. Эти позеры друг друга стоят.

— Присаживайтесь, магистр Хелстрем, — Барти приятельски хлопнул инквизитора по плечу, указывая на стул напротив. Снова подкрутил хэндлбар и провокационно развалился на стуле. — За срыв встречи оппозиционеров я оправдываться не намерен, так и передайте своим единомышленникам. Я сбил бы тот пассажирский цеппелин даже если бы знал о встрече, это дело принципа. Но вину свою признаю и готов восполнить убытки в полной мере.

— Этого будет более чем достаточно. Если бы Лига объявляла вендетту за каждую сорванную встречу, не осталось бы времени не подготовку революции, — невозмутимо отмахнулся Хелстрем, чем, кажется, прошел проверку контрабандиста на вшивость. — От вас, капитан Буревестник, требуется лишь доставить в конфедерацию посылку и вернуться в империю с ответом от адресата не позднее, чем через месяц. Обязательным условием является немедленное отправление.

— Договорились! — не раздумывая, согласился Барти, а мне только и оставалось, что снова закатить глаза.

Как я и думала, контрабандист сразу встал на сторону оппозиционера. Для него ведь главное подгадить империи, а каким именно образом, его не волнует. Хелстрем достал памятный конверт, чиркнул на нем пару строк и постучал ногтем по надписи.

— Здесь адрес доставки, — он передал конверт контрабандисту и дружелюбно поинтересовался. — Полагаю, угрозы о действиях антиимпериалистов в случае нарушения условий нашей сделки излишни?

— Совершенно, — подтвердил Бартоломью, пряча государственную тайну во внутреннем кармане плаща, и оскалил стальную челюсть. — У нас с вами одинаковые цели, хоть и разные средства их достижения.

Это он намекает на то, что Лига прикрывалась эльфийскими шаманами для организации встречи? Дались же ему эти дикари!

— В таком случае не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством, капитан Буревестник, — по-военному коротко поклонился священник и вопросительно обернулся ко мне.

— Мои люди сопроводят вас до промышленных кварталов, магистр Хелстрем, и позаботятся об отсутствии слежки, — вместо меня ответил Барти. — Гайка не слишком компетентна в этих вопросах.

Я могла бы поспорить, приведя в качестве аргумента мои успешные прятки от тайной полиции в течение пятнадцати лет. Но не жертвовать же конспирацией ради самоутверждения? К тому же, чем скорей я расстанусь с Хелстремом, тем лучше.

Как сакраментально говаривал старина Петер Шестопал, фрезеровщик на заводе, где родители работали: «главное вовремя высунуть». Речь тогда шла о пальцах, коих в сумме на двух руках у него осталось шесть, но я решила, что этот девиз неплохо подходит к моей жизни в целом. Ли Мэй мне нравится, но не стоит обманываться. Приятелем инквизитор неучтенному медиуму никогда не станет.

— Я в долгу не останусь, док, — напомнил Хелстрем с неожиданно теплой улыбкой, от которой в уголках чернильных глаз появились морщинки-лучики.

Я подумала, что живость идет ему гораздо больше тоскливой отрешенности, и неискренне улыбнулась, возвращая «Уэбли». Не сообщать же этому святому человеку, что в ближайшие месяцы я буду бомжевать по помойкам, где искать меня среди такого же отребья будет бесполезно.

Проводив взглядом крепкую фигуру, на которой рабочий комбинезон с чужого плеча почему-то сидел не хуже мундира, я устало плюхнулась задом на стол. Слишком много событий для одного выходного дня для одной несчастной меня.

— За этим конвертиком охотится Ллос, — предупредила я Барти, откидываясь на стену и вытягивая гудящие ноги. — Поэтому я залягу на дно на какое-то время.

Контрабандист задумчиво пошевелил усами. Встал, похромал к одной из куч хлама, выудил потрепанный мешок и кинул мне на колени. Мельком заглянув внутрь, я присвистнула. Навскидку отсыпанных мне пяти пачек ассигнаций номиналом в десятку империалов хватит и на покрытие долга констеблю Сьюзену и на вполне сносную жизнь в бегах. Хоть что-то приятное за сегодня.

— Генрика, лети со мной в Контрем, — завел свою любимую шарманку Барти, тяжело опускаясь за стол и доставая из-за пазухи новенькую флягу — мой подарок на недавний пятидесятый юбилей. — Оставаться здесь опасно. Все равно выяснить что-то о той аварии почти нереально. Пятнадцать лет прошло.

Я вытащила из рюкзака бутылку ликера и, не чокаясь, отсалютовала Барти. Приняв на грудь, мы дружно занюхали рукавами и убрали тары. Я возвела глаза к заплесневелому потолку и отрицательно помотала головой. Не могу я уехать. Хотя и не по той причине, которую раз за разом озвучиваю Барти.

Он считает, что я одержима идеей найти виновных в смерти моих родителей. Мол, они на самом деле перешли дорогу тайной полиции, потому их и заземлили. Лично я считаю, что это ерунда. В цехе просто была авария, какие происходят ежегодно на столичных фабриках. Это был обыкновенный несчастный случай. Но Барти, сторонник теории правительственных заговоров, в придуманную