Ферма механических тел - Катерина Мелех

не из легких, ведь корежить шедевр Цадока Дедерика еще больше у меня не поднялась рука. Поэтому ремонтировать пришлось через отверстие, проделанное пулей. Чувствовала я себя при этом заправским хирургом.

— Почему мехадок? — хрипловато прервал мои пыхтения Хелстрем спустя полчаса. — Девушки обычно предпочитают становиться врачами, а не механиками.

Что странно. С машинами гораздо меньше шансов грохнуться в обморок от вида повреждений. Но, если бы не моя эмпатия, я бы тоже стала настоящим врачом. Хотя, подозреваю, обычно дамочки становятся врачами из-за тяги спасать жизни. А я в силу все возрастающего садизма. Но не думаю, что после такого откровения уровень доверия экзорциста ко мне повысится.

— Папа очень ждал сына, — ответила я правду, но другую. — Родилась я, но реализации родительских амбиций это не помешало.

Да что там, родители даже имя мне поменять не удосужились! Просто вместо Генриха нарекли Генрикой. Должно быть, им нравилась ассоциация с «гением», но я, признаться, от своего имечка и даже от его сокращенной формы не в восторге.

— К тому же мама была наполовину гномкой. Так что мне, можно сказать, на роду написано было стать механиком. Ну, а медицинский уклон моя профессия приобрела на войне.

Надеюсь, святошу не смущает, что его чинит мехадок без образования и лицензии. Впрочем, чего еще он мог ожидать от подполья? Но, похоже, мне пора проявить ответный интерес. Не дают покоя мне его ругательства.

— А разве экзорцистам позволено чертыхаться?

А также всуе поминать Еноха. Теш мне что-то рассказывал о подобных запретах для экстрасенсов. Люди, чья связь с астралом сильна, могут одной экспрессивной фразой ненароком призвать какую-нибудь сущность оттуда.

Хелстрем отчего-то напрягся, как варан перед броском. Я, почуяв перемены его настроения, незаметно приостановила восстановительные работы. А то вдруг я сейчас сниму паралич с его металлической конечности, а он ею меня придушит? За безобидный вообще-то вопрос! Но кто разберет, что за дьявольщина творится в головах у святош.

— Откуда тебе известно, что я экзорцист? — у меня волосы встали дыбом от его замогильной интонации.

Отрешенность пациента чересчур меня расслабила. Осторожно, Генри. Еще немного, и он решит проверить меня на экстрасенсорные способности. Надо срочно перевести стрелки. Благо, есть у меня одна сволочь под боком, которую не жалко.

— Мой знакомый экстрасенс, который ставил защиту на эту клинику, объяснил мне классификацию сигил. На тебе, вроде бы, атакующие и изгоняющие, вот я и решила, что ты экзорцист, — затараторила я максимально беспечно, одновременно примериваясь к разводному ключу. Надо же было его так далеко пнуть!

Но Хелстрема такой ответ удовлетворил. И… расстроил? Да, плечи ссутулились, а взгляд стал совсем тоскливым. Но что я такого сказала? Мне вдруг до покалывания в кончиках пальцев захотелось использовать свои способности, чтобы узнать, что творится в душе у человека. Впервые в жизни. Искушение было столь сильным, что походило на наваждение. Я неверующе выпучилась на задрожавшие руки, чего не наблюдала за собой с войны. Испугавшись саму себя, аккуратно отложила инструменты и отошла к столу, закопавшись в ящики.

Так, где-то тут у меня были пластинки серебра. Хранила я их скорее, как оружие против призраков, но потратить часть на восстановление работы Цадока Дедерика не жалко. В кои-то веки я возблагодарила царящий в клинике «творческий беспорядок». Искать пришлось достаточно долго для того, чтобы отвлечься от пугающе странных мыслей и успокоиться. И я уже не надеялась на ответ, но стоило вновь приблизиться, как Хелстрем с напускным безразличием согласился.

— Экзорцистам — нельзя.

Это что же получается, он не экзорцист? При этом однозначно экстрасенс, ведь обычным людям столь сложные татуировки, как у него, без надобности. Но при Церкви есть лишь два Особых отдела. И, если он не принадлежит к Первому, то он из Второго? То есть инквизитор? По сути, тот же жандарм, только ликвидирующий не грабителей и убийц, а незарегистрированных экстрасенсов и некромантов.

От дальнейших вопросов я благоразумно воздержалась, чтобы ни в коем случае не навести его на закономерные мысли о причине моей осведомленности в этой сфере. Хотя и интересно, что вообще на войне забыли инквизиторы. Как экстрасенсы они слабоваты, только и могут, что по ауре вычислить другого экстрасенса. Их сила в знании законов и отличий разрешенной экстрасенсорики от запрещенной некромантии. Они скорее крючкотворы, нежели солдаты.

Шов на заплатке, естественно, получился неидеальным. Но если не приглядываться, то и не заметно. Мне стоило бы заслуженно гордиться своей работой, но получалось лишь думать, что я починила своего врага по пищевой цепочке. Как бы понять, просканировал ли он уже мою ауру?

Хелстрем придирчиво согнул пальцы серебряно-стальной руки, покрутил кистью и сделал пару махов, проверяя движение лопатки и механического хребта. Зрелище округляющихся раскосых глаз польстило.

— Я в долгу не останусь, Гаечка, — Хелстрем впервые взглянул мне в глаза прямо, а не сквозь. Но меня чуть не перекосило. Не хватало еще, чтобы передо мной расшаркивался инквизитор!

— Не стоит благодарности. Для оппозиционеров у меня предусмотрены квоты на бесплатное внеочередное обслуживание, — не удержалась я от сарказма.

— Особенно если они по совместительству являются инквизиторами? — в раскосых глазах сверкнули смешинки.

Я фыркнула, не отрицая очевидное. Но вот пациент мой какой-то на редкость недипломатично-прямолинейный для шпиона. И слишком рассеянно-миролюбивый для военного. Впрочем, недомолвок мне и с Тешем хватает, а так хоть какое-то разнообразие. Хелстрем надел рубашку и достал из внутреннего кармана мундира затасканный портсигар со стершимся покрытием.

— Не возражаешь? — он махнул самокруткой, дождался моего кивка, чиркнул колесиком зажигалки и с наслаждением затянулся вонючим дымом. — Будешь?

Я отрицательно помотала головой в ответ на протянутый портсигар. Я редко потакаю своим вредным привычкам, но, если уж гублю свое здоровье, то с комфортом. Закрываю Гештальт элементами красивой жизни, которая была у меня до гибели родителей. Предпочитаю сладкие ароматы, а не ядреную смесь горьких специй, горелого дерева и копченого мяса, от которой и паромобиль на ходу заглохнет. Не удивительно, что после эдакой отравы он хрипит, как туберкулезник.

— Возвращаясь к цели твоего визита, — я невоспитанно запрыгнула на стол и свернула ноги кренделем. — Посылка, естественно, должна быть отправлена в Контрем как можно скорее?

— Было бы неплохо, учитывая, что на ее поиски кинули Ллос, — беспечно