Роман Галицкий. Русский король - Галина Львовна Романова

- Душегуб! Изверг! - всхлипнула Предслава, но прежде, чем Роман издал ещё хоть звук, выскользнула вон.

Роман со свистом выдохнул сквозь зубы и, ругнувшись, разжал кулаки. Предславу он не любил - взял её по расчёту и до сей поры предпочитал нелюбимой, пошедшей в половецкую материну родню законной жене незаконных случайных любовниц. На чёрноволосого красавца были падки молодые боярыни, посадские девки и бабы, да и холопки в терему нет-нет да и бросят на князя тревожно-ласковый взор. Иногда Роман отдыхал в объятиях какой-нибудь ласковой девки, но сердце оставалось холодным. В сердце у него была только Русь.

Малое время спустя донеслись издалека тревожные вести - снова в Галиции появился Олег Настасьич.

Долго жил он - ни князь, ни гость, ни пленник, - во Вручем. В княжьем городке Рюрик Ростиславич не появлялся, гонцы от него наезжали редко, всё больше по наместническим делам. Он забыл об Олеге и только досадливо отмахивался, когда тот присылал ему гонцов, напоминая о себе.

У Рюрика в те дни были иные заботы. На севере, в Залесье, во Владимирской Руси, набирал силу младший сын Юрия Долгорукого, Всеволод Юрьевич. Силён был Юрьев корень - достаточно вспомнить усобицы десятилетней давности, когда не на живот, а на смерть дрались за Юрьево наследство его внуки Ростиславичи со своими дядьями, младшими Юрьевичами. Ныне всему голова Всеволод - кому хочет, тому и прикажет. Далеко вперёд глядел Рюрик Ростиславич, чуял, за кем сила и, хотя сидел князем в старейшем городе, в Киеве, но понимал, что без союза с Владимирской Русью не будет ему покоя. Потому и ладил женить старшего сына Ростислава на дочери Всеволода, Верхуславе. И не беда, что жених и невеста ещё дети - одному четырнадцать, другой всего восемь годков, - дети вырастают, а князья взрослеют ещё раньше. В десять-одиннадцать лет мальчика сажают на стол, в двенадцать берут в боевые походы. Ныне дело о сватовстве уже совсем сладилось - невесту ждали в Киеве на Борисов День. До Олега ли Настасьича было Рюрику?

Тот и сам понял, что никому из князей нет до него дела - как прежде скитался без пристанища брат его Владимир, изгнанный отцом из Галича, так и ему пришла пора хлебнуть горького мёда.

Но Олег был молод, смириться не захотел. Ему ли мириться, когда у всех князей, даже изгоев, есть какие ни на есть города для прокорма, а у него ничего? И делиться никто не станет. Остаётся одно - действовать самому. Те немногие бояре, что жили во Вручем, советовали испросить помощи у Казимира польского. Олег послушался совета и поспешил в Польшу.

Казны у него с собой было немного, но Казимир, улещенный посулами богатой добычи, согласился и отправил с Олегом несколько своих полков с воеводами. И вот теперь Олег приближался к границам Галицкого княжества.

* * *

Смутно было в Галиче в те дни лета 6696 - полнилась через край чаша боярского и народного терпения, крепло недовольство Владимиром Ярославичем. Как к себе домой, заезжали наушники Романа Мстиславича, без опаски вели крамольные речи, чтобы изгнать Владимира, а на его место взять нового князя - Романа. Упирали на то, что Роман сумел оградить свой край от литовцев и ятвягов, был витязем храбрым, в роду своём не изгой, знаменитому Мономаху родной правнук и будущий великий князь киевский. Не забывали, что дочь Романа, юная Феодора, замужем за сыном Владимира, и, коли неохота боярам менять князя, то могли бы поставить малолетнего Василька Владимирича, за него покамест правили бы сами бояре, а тот же Роман Мстиславич мечом защищал вотчину дочери и будущих внуков.

Про меч и щит поминалось не зря - ляшское войско уже стояло на галицкой земле. Бояре собрали думу, порешили призвать князя Владимира, чтобы защитил свою землю от вторжения, но у того в тот день опять после пира болела голова. Дотащившись кое-как до думной палаты и с угрюмым видом выслушав речи бояр, он пожал плечами и молвил:

- Отец мой сам никуда не ходил - за него полки воеводы и союзные князья водили. Вот и мой вам сказ - собирайте полки да кликните отцовых воевод. А коли вам какой князь в походе надобен - так позовите соседей. Сват мой, Роман Мстиславич волынский, не откажет - сам пойдёт, али брата меньшого с вами отправит. С тем и ушёл.

На совет бояре собирались то у патриарха, то в хоромах именитых бояр. Принимал гостей и Сбыгнев Константинич. Дом его ещё носил траур по безвременно почившей Ярине Борисовне. Совсем спавший с лица Заслав с угрюмым видом слушал речи Романовых посланцев, до белизны сжимая кулаки.

Заводилой смуты был Рогволод Степаныч. Он и сейчас держал речь.

- Вы только погляньте, бояре, каков у вас князь! - говорил он. - Много обиды вы от него терпите, а сколько ещё терпеть будете?

- Христос-от терпел и нам велел, - чуть хрипловатым, не певческим голосом отвечал патриарх.

- Христос за правду терпел, а вы почто должны за кривду страдать? Созвали бы вече да и крикнули бы князю: «Не люб!» Думаете, ослушается? Помните, как Олега-то Настасьича сковырнули?

- Да нынче он назад ворочается, - подал голос Захарий Незваныч, один из гостей, не родовитый, но богатый. - Да не один - с силой ратной!

- Его бы позвать, - начал было Борис Семёнович и осёкся - так насмешливо-властно глянул на него волынский гость.

- Нашли, на кого надёжу возлагать! - усмехнулся боярин Рогволод. - На вашу землю ляхи идут - не столько Настасьича сажать, сколько грабить и зорить вотчины! И думаете, помилует Настасьич, егда на стол сядет, тех, кто Владимиру служил? Не отдаст ли их земли на поток и разграбление?

Бояре заёрзали на лавках, стали переглядываться. Среди них было много таких, кому не был люб ни один из князей. Но находились и те, кто считал, что Настасьич с ляхами опаснее Владимира.

- Думайте, думайте, бояре, - не спеша подначивал Рогволод Степаныч. - Ваша земля, вам здесь жить. Надобен вам такой князь, как Владимир?

Заслав сжал кулаки так, что хрустнули суставы, поиграл желваками на скулах.

- Да я бы его, - процедил он, и все сразу покосились в его сторону, - сам бы… своими руками… за Ярину…

Ярина умирала туго. Весь день металась в горячке, то просила у всех прощения, то проклинала. Потом затихла, задремала - и не проснулась. Бессонными ночами перед взором Заслава вставало её бледное личико - заострившееся, с маленьким, скорбно сжатым тёмным ртом и длинными ресницами на бледных щеках. Такой она лежала в домовине на санях. Такой он будет помнить её всю жизнь и не успокоится, пока не отомстит Владимиру Ярославичу.

- Убить?

Слово прозвучало, и бояре переглянулись. Редко лилась на Руси княжеская кровь. Гибли князья в битвах, умирали после от тяжких ран, как и все, хворали. Но чтобы не от честного меча, стрелы или копья - а погиб князь от наёмных убийц?.. Сказывали в Галиче старины о том, как по навету Давида Игоревича волынского ослеплён был Василько Ростиславич теребовльский. Слышали про убиение Игоря Олеговича киевлянами. По всей Руси прокатилась и злая весть о том, как зарубили в Боголюбове бояре Кучковичи князя Андрея Юрьевича Боголюбского. И вот опять? Уже не где-то там, а у них, в Галиче, опять прольётся княжеская кровь?