Роман Галицкий. Русский король - Галина Львовна Романова

Беседу вели на греческом - Бэла учился ему у Мануила Комнина, а Владимира наставляли дьяки, как любого княжича.

- Уведал я, что идёт на меня младший брат мой, незаконный сын отцов, Олег, блудной попадьи Настасьи сын. В прошлые годы, когда изгнал отец меня и мать из Галича, а эту Настасью с её пащенком ввёл в палаты, взбунтовался Галич. Настасью, ведьму, спалили, сынка её приблудного в поруб бросили, а отцу наказали мою мать вернуть и жить с нею в мире и согласии. Хоть и противился отец, а я занял родительский стол, да галичане… По нраву им пришлась вольница! Привыкли, что отец под их дуду пляшет.

- Отец твой был мудрым правителем, - осторожно вставил Бэла. - Его величали Многомысленным…

- О многом он думал, только не обо мне! - вскинулся Владимир. - Ему бы промыслить, как Галицкое вече усмирить, а он книги читал… И вот ныне вече сызнова взбунтовалось. Олег Настасьич, попадьин сын, на меня с войском идёт, а они на меня. Порешили жену мою убить - не хотим, мол, ей кланяться… Что им важнее? Каких кровей моя жена иль кто ими править будет?

- А каких кровей твоя жена? - осторожно спросил Бэла.

- Какое в этом дело! - отмахнулся Владимир. - Настасьичу другие князья помочи оказать не захотели, а меня князья признали! Сам Роман Мстиславич волынский дочь свою за моего старшего сына просватал! Не стал бы сын великого князя и великого князя зять родниться с безродным!

- Вот у него бы подмоги и спрашивал, - ответил Бэла.

- Да он уж и так брата своего воеводой в мои полки поставил. Да с дружиной!

- Вот как? - Бэла поднял голову, посмотрел в окно на синее небо и островерхие крыши соборов. - А сам-то ты, что же не в полку? Повёл бы дружины свои - глядишь, по-иному было бы!

Владимир выпрямился, расправляя плечи.

- Отец мой сам в походы не ходил, - самоуверенно ответил он, - а город и земли в руках держал. А я весь в отца. Не пристало князю самому в походы ходить, когда дельные воеводы есть!

Бэла одарил его долгим тяжёлым взглядом, словно ощупывал твёрдыми пальцами. В своё время ему пришлось походить с полками, и он до сих пор готов был в любой час вскочить в седло и отправиться на войну. Тем более что соседи приглашали.

- Что же ты ныне от меня хочешь? - подумав, спросил он.

- Освободи Галич мой от Олега! Сяду на стол - уж я тебя не забуду! И золотом одарю, и земли пожалую - из городов Червенских. Хочешь - Перемышль отдам с пригородами? - от широты душевной и по старой обиде предложил Владимир - именно его хотел отдать на княжение старшему сыну Ярослав Осмомысл.

Бэла всё смотрел в окно. Мысли мелькали в голове быстрые и чёткие. Он насквозь видел Владимира Ярославича - не силён. Нет, не силён. Вчера ради приезда дорогого гостя устроил Бэла пир - так Владимир напился первым и мало не заснул, вывазив бороду в каше и подливах. А напившись, сперва орал песни и требовал привесть сюда девок, а после стал плакаться и жаловаться на судьбу. Еле-еле его усмирили и отвели почивать. Он и сейчас сидел опухший с перепоя. Бэла, будучи хозяином, держал себя в руках и теперь свысока, с гордой неприязнью глядел на собеседника.

- Велик и красен град Перемышль, - изрёк он, наконец.

- Нравится? - Владимир встрепенулся. - Вот и бери его себе! А ещё могу пожаловать Брашев и Бардуев с окрестностями! Всё бери, ничего не жалко!

Бэла смотрел на преобразившееся лицо Владимира. Понимал ли беглый князь, что предлагает ему? Чтобы сидеть в Галиче, готов он отдать все остальные города. И не только Брашев с Бардуевым, которые венграми давно бы были завоёваны, кабы не смелые и отчаянные деяния его отца, деда и дедовых сродственников.

- Добро, - кивнул Бэла. - Помогу я тебе по-соседски. Снаряжу полки да и сам с полками теми пройдусь - города твои погляжу. Ты пока ступай, брат. Мы после свидимся!

Владимир уходил окрылённый и уже через малое время, обнимая Алёну, торопливо, светясь от счастья, рассказывал, что король Бэла обещал ему помощь. О городах, которые должны были отойти в результате к венграм, отрезанные от Червонной Руси, он не вспоминал. Да и что говорить - лучше пожертвовать малым, чем лишиться всего.

А Бэла долго оставался один. Сидел, думал.

Ясные были в голове мысли. Не возникало сомнений - идти на Галич войной надо обязательно. Он соберёт богатую добычу, прирежет к своим землям новые города, обретёт новых данников. Да и младший сын Андраш, хоть ещё и молод, окажется пристроен - придётся где-то ему жить и править… Ему? Придётся?

Бэла представил огромные пространства Галицкой Руси, её города и сёла, её реки и леса, её поля и луга. Богатый край, а русские князья рвут его друг у друга, как голодные псы добычу. Водят туда-сюда наёмников, топчут пажити и покосы. Делят край на куски и лучшее отдают наёмникам за то, что они разорили остальное. Не успокоятся братья-враги - один другого раздавит, а потом придёт третий и всё завоюет. А у Бэлы дети. И если уж брать плату прикарпатскими городами, то брать всю Галицию. Ибо нет на Руси сильного князя, нет крепкой руки, чтобы забрала всё в горсть и удержала.

Не были рады мужи галицкие возвращению Олега Настасьича. Те, кто когда-то принимал участие в убийстве его матери, со страхом ждали расправы. Те, кто был верен князю Владимиру и служил ему после вокняжения, тоже не находили себе места. Немало было в Галиче бояр, обиженных братьями, - за своеволие, за упрямство, за слабость, за то, что иноземцев навели на свою вотчину.

Не хотели Олега Настасьича в Галиче. Пока в городе были ляхи, народ помалкивал, а как увёл свои полки воевода Пакослав, снова зашевелились бояре. Зашептались, зашушукались. Многим вдруг стал мил князь Владимир - он-де и вольности боярские не рушил, и жить не мешал. А при Олеге поляки по его слову разграбили несколько богатых подворий. И досталось тем, кто когда-то, много лет назад, врывался в княжий терем, волочил за косу Настасью, поджигал под нею костёр, а маленького мальчика бросал в поруб. Ничего не забыл Олег.

Сейчас, хвала Богу, ляхи ушли. Хоть и уговаривал боярин Володислав оставить сотню-две в Галиче для охраны - мол, казна городская не скудна, прокормит, а чего ещё боярам делать? - но Олег выгнал их всех. Его недоброхоты присмирели, Владимир сгинул без вести. И что! Ему привычно жить изгоем! Жаль, что в порубе старшему братцу посидеть не довелось, ну да за этим дело не станет!

Расправил плечи Олег Ярославич. По-хозяйски важно ступал по горницам, гордый сидел во главе боярской думы, судил и рядил, а потом звал советников на почестей пир. Бояре послушно парились в дорогих шубах, о чём-то с молодым князем беседовали, а потом шли на пир, где напивались и наедались вдоволь. Но из-под высоких горлатных[11]шапок, из-за расшитых стоячих воротников косили на молодого князя недобрые глаза. Не по нраву Галичу пришёлся Олег. Вот и свершилось в Галиче чёрное дело.