Фантасмагория движения. Время до… - Борис Олегович Пьянов

очень долго хранил записи сделанные его аккуратным хозяином. Это были инструкции, правила и описания различный процессов, таблицы и формулы а также коды, шифры и электронные адреса закрытых хранилищ и программ, очевидно разбросанных в хаотичном порядке в глубинах черного интернета. В моих руках была его вековая тайна. Мой таинственный друг, приняв свое решение исчез, как один из многих исполнивших свою миссию.

Действия последних суток замкнулись для меня в этих посланиях — в рукописном письме из далекого прошлого и в новостной ленте, мгновенно облетевшей планету. Всё то в чем я старался разобраться и хоть как-то осмыслить, встало на свои места. И это его очередное исчезновение и тот самый бессознательный вопрос самому себе "почему именно я?", родил ещё и ответ — для чего!

10

Глядя на свои книги на полках шкафа и вспоминая трепет перед началом и счастье окончания работы над каждой из них, я увидел тот самый журнал, который, стараясь избавится от воспоминаний, сунул между книг совсем недавно, но как будто в какой то другой жизни. Прошло всего несколько часов как я вышел из этого офиса, а моё мировозрение и ощущение миропорядка изменились совершенно! Ранее казавшиеся значимыми и даже грандиозными свершения, превращались в заурядные факты, скучно и планомерно сменяющие друг друга.

Подойдя к огромному окну, отделяющему меня от шума и запахов города закрывающего всё пространство почти до горизонта, не чувствуя вкуса и крепости алкоголя в моём стакане, я смотрел в этот огромный экран, вспоминая всё пережитое за эти несколько часов, занимающих теперь всю мою жизнь.

Как оказывается спокоен и радостен был тот, прошлый мой мир, мир в котором казалось был выбор, была свобода. События происходившие вокруг, оценивались как значимые или второстепенные.

Гигантский солнечный диск медленно опускался за горизонт. Огромные башни небоскрёбов, ставшие в этом медленном зареве похожими на обломки некогда величественных сооружений, плавились прикасаясь к нему исчезая в сияющем мареве. Никогда прежде я не видел подобного зрелища или просто не замечал. Солнце медленно двигалось проглатывая этот огромный город и сумерки предстоящей ночи уже текли, следуя за этим маревом. Догорающий осколок солнца скатывался за горизонт оставляя контуры съеденного им города в темнеющем небе и только последний его край, на мгновение завис над пропастью и превратился в звезду выстрелившую острый, зелёный луч куда то в пространство космоса. Но вот и он мелькнув в последний раз, погас навсегда.

Я снова видел его лицо, пылающее в приступе озарения, его застывший на моём подбородке взгляд, слышал каждое его слово звенящее там, в ночном, зимнем лесу в Сибири. И вот уже наконец, сложив всё в своей голове, не испытывая прежнего трепета и сомнений перед началом работы, я осознал не потребность а обязанность и необходимость предстоящего труда. Я выключил свет, оставив только лампу на столе освещавшую кожу чехла, прятавшего клавиши старой печатной машинки.

Ночь расплавившая город, вползла в окно и заполнила каждый милиметр пространства моего офиса. Я теперь видел как на пылающий закатом город падала тень от несущегося над ним времени. Времени, которое из простого положения стрелок или набора меняющихся чисел на циферблате, превратилось для меня в то, что и называется жизнь.

Его последние слова казалось были произнесены только что:

— Человечеству необходимо вернуть его настоящее время… я знаю как это сделать!

Вынув из ящика стола нераспечатанную пачку бумаги, я подержал её в руках, ощущая приятную тяжесть бумажного слитка, надорвал упаковку и положив кипу свежих листов в центр стола, ощутил запах бумаги и желание начать немедленно, прямо сейчас!

Наконец-то сев за свой стол, я снял старый чехол с исстершимся от времени логотипом со своей печатной машинки, погладил приятно отозвавшиеся своей жизнью впадины потертых клавиш, вставил первый лист бумаги в каретку, набрал первую строку… и время для меня остановилось.

11

Только к вечеру следующего дня, вспомнив что больше суток ничего не ел, я наконец то встал из за стола. Глаза изрядно устали да и пальцы болели от нажатия на тяжёлые костяные клавиши.

В открытом дисплее забытого компьютера привычно мелькали бесконечной лентой новости произошедшие где-то. Среди них выделялись сообщения о целой серии незначительных землетрясений, произошедших одно за другим в последние сутки. Странно и непонятно то, что это происходило в ранее сейсмо-неактивных районах севера России, Канады и в американской Аляске. Об этом говорилось без особого акцента, люди привыкли и к куда более страшным известиям происходящим повсюду.

Я включил новостной канал, красивая девушка — диктор, монотонно заканчивала новостной сет словами о том, что произошедшее землетресение и толчки не повлекли особых последствий, так как места эти незаселены, но учёные всего мира озадачены и их выводы о изменении климата и страдающей экосистеме земли были неутешительны…

Мне казалось что прошедшие день и ночь длились на удивление долго и сейчас просто было необходимо выйти на улицу, оказаться среди людей, просто поесть в какой-нибудь обычной забегаловке полной народу.

Я посмотрел на часы висящие на стене напротив стола — они стояли. Стрелки показывали четыре часа семнадцать минут. Механизм остановился ночью. Еще до того как взгляд автоматически коснулся моих наручных часов я был уверен, что и они стоят … посмотрев на циферблат я убедился — они стояли на тех же цифрах — четыре семнадцать.

Очедной ход в его шахматной партии! Неужели он всё-таки сделал то, о чем говорил мне в сибирском, заснеженном лесу! Этот адский механизм в их преисподней остановлен не менее адским способом. Эксперименты закончены, человечество свободно и пойдёт отныне к своей участи самостоятельно. Надо только научить его идти своей дорогой и если и слушать, то только того, кто всё это создал.

Опустив монитор, я достал из ящика стола конверт с его письмом и исписанным блокнотом. Прижав блок на срезе листов большим пальцем я быстро пролистал его, за мгновение увидев линии, цифры и красивые буквы на мелькающих страницах. Его гроссмейстерская партия сыграна. Этот Мир станет прежним. Я держал в руках блокнот и точно знал, что должен его уничтожить. Шредер тихо гудел ожидая работы, но я, остановившись в последний момент, сунул старый блокнот в конверт с письмом и его банковским чеком и привычно бросил его в пустую коробку из под бумаги, туда же сложил стопку исписанных за ночь листов и затолкал её под диван, к таким же коробкам, так и не разобранного архива. Убедившись, что часы по прежнему стоят,