Отряд скорби - Джерри Б. Дженкинс

Очевидно, такой поворот событий не имеет смысла. И как совместить все это с его преданностью Богу? Однако он не может просто перестать обращать на нее внимание, или обращаться с ней исключительно как с сестрой. Пожалуй, самым правильным шагом будет поговорить с ней напрямую. Она безусловно заслуживает этого. Он назначит ей свидание, и они поговорят откровенно. Он скажет ей прямо, что хочет получше узнать ее. Это должно поднять ее настроение. Но хватит ли у него смелости пойти до конца и сказать, что он на самом деле думает? Сказать, что в нынешнее время не стоит стремиться к романтическим отношениям?

Бак так и не разобрался, на каком решении ему следует остановиться, но одно он почувствовал совершенно определено: если он не сделает этого немедленно, он не сделает этого уже никогда. Он посмотрел на часы. Примерно половина одиннадцатого. Может быть, она уже легла спать. Бак набрал номер Стилов.

* * *

Рейфорд услышал телефонный звонок, поднимаясь по лестнице. Он слышал какие-то звуки в комнате Хлои, но света у нее уже не было.

— Дорогая, я отвечу, — сказал он. Рейфорд поспешил к своему ночному столику и снял трубку.

— Мистер Стил, это я, Бак.

— Алло, Бак! Вы как будто уже перестали обращаться ко мне «мистер». Так вы заставляете меня снова почувствовать себя стариком.

— А разве вы уже не старик? — спросил Бак.

— Не остроумно. Зовите меня Реем. Чем могу быть полезен?

— Хлоя еще не спит?

— Не знаю, но могу посмотреть.

— Да нет, не надо, — ответил Бак. — Пусть она позвонит мне, когда ей будет удобно.

Он назвал Рейфорду свой новый номер телефона.

— Папа, — с упреком сказала через минуту Хлоя, — ты же знал, что я не спала.

— Но ты не откликнулась, когда я сказал, что отвечу, — возразил он, поэтому я не был вполне уверен, что ты не спишь. А ты не думаешь, что это может быть даже к лучшему? Пусть он подождет до утра.

— Ох, папа, — сказала она, — я не знаю. Как ты думаешь, чего он хотел?

— Понятия не имею.

— Ох, как мне это надоело.

— А мне это нравится.

— Да уж, тебе, конечно, нравится.

В субботу утром Бак отправился в «Церковь новой надежды», надеясь застать Брюса Барнса на месте. Его секретарь сказала, что тот заканчивает приготовления к проповеди, но, насколько ей известно, он хотел бы видеть Бака.

— Вы ведь входите в узкий круг Брюса, не так ли? — уточнила она.

Бак кивнул в знак согласия. Он полагал, что так оно и есть. Должен ли он считать это за честь? Как последователь Христа он чувствовал себя ребенком, который делает только первые шаги. Мог ли кто-нибудь предвидеть подобное? А кто мог вообразить, что произойдет восхищение? Он с раздумьем покачал головой. «Пожалуй, могли представить те, кто были внутренне готовы к нему», — решил он.

Узнав, что его ждет Бак, Брюс тотчас распахнул двери и обнял его. Для Бака эти объятия были пока непривычны, особенно, когда обнимались мужчины. Брюс выглядел изможденным.

— Что, еще одна бессонная ночь? — спросил Бак. Брюс кивнул в ответ.

— Зато еще один праздник встречи со Словом. Вы же понимаете, я наверстываю упущенное. Долгие годы все это было у меня, да я не пользовался. Вот, думаю, как бы мне объявить в будущем месяце прихожанам, что собираюсь отправиться в поездку. Боюсь, люди будут возражать.

— Вы боитесь что они почувствуют себя брошенными?

— Да. Но ведь я не бросаю церковь. Я буду находиться здесь столько, сколько смогу. Я уже говорил вчера вам со Стилом, что Бог возлагает на меня эту миссию — я это чувствую. Здесь есть и радостная сторона: я сам многое узнаю, многому научусь. Но вместе с тем меня это тревожит. Я ощущаю, что пока не вполне готов к этой миссии, если только Святой Дух не поддержит меня. Думаю, это часть цены, которую я должен заплатить за то, что не сразу принял истину. Но вы ведь пришли не для того, чтобы выслушивать мои жалобы?

— У меня к вам только два небольших дела, и потом я сразу же отпущу вас к вашим занятиям. Во-первых, меня ужасно мучает все то, что связано с Хетти Дерхем, все последние дни я не могу отделаться от угрызений совести. Вы, может быть, помните ее? Это бывшая стюардесса Рейфорда…

— Женщина, которую вы представили Карпатиу? Конечно, помню. Рейфорд чуть было не закрутил с ней роман.

— Да, и мне кажется, что он тоже чувствует какую-то неловкость по отношению к ней.

— Насчет него я ничего не могу сказать, Бак, но, насколько мне помнится, вы ведь пытались предостеречь ее насчет Карпатиу.

— Да, я сказал ей, что она может стать марионеткой в его руках. Но в то время я еще совершенно не представлял, кем он является на самом деле.

— Она ведь отправилась в Нью-Йорк по собственной инициативе. Это был ее собственный выбор.

— Но, Брюс, если бы я не познакомил их, он бы ее не пригласил.

Брюс откинулся назад, сложив руки.

— Так вы хотите спасти ее от Карпатиу, так что ли?

— Конечно.

— Не представляю, как вы можете добиться этого, не поставив самого себя под угрозу.

— Несомненно, она в восторге от своей новой жизни. Стюардесса стала личным помощником самого могущественного в мире человека.

— Личным помощником и, как знать, может быть, кем-то еще. Брюс кивнул.

— Возможно, это и так. Думаю, он выбрал ее не из-за ее религиозных убеждений. Так что вы намерены сделать? Позвонить ей и сказать, что ее новый босс — Антихрист и чтобы она от него бежала?

— Вот поэтому я у вас, — ответил Бак. — Я не знаю, что мне делать.

— И вы полагаете, что я знаю?

— Я надеюсь на это. Брюс устало улыбнулся

— Теперь я понимаю, что имел в виду мой бывший старший пастор, Берн Биллингс, когда говорил, что люди считают, будто пастор должен знать все.

— Так значит вы ничего не можете посоветовать?

— Это может прозвучать как банальность, Бак, но вы должны сделать только то, что должны.

— В каком смысле?

— В том смысле, что вы должны молиться, и если в самом деле почувствуете, что Бог направляет вас поговорить с Хетти, сделайте это. Но вы должны отчетливо представлять себе все последствия этого шага. Карпатиу будет первым человеком, которому станет об этом известно. Вспомните все его прежние поступки по отношению к вам.

— Да, тут много неясного, — сказал Бак. — Мне нужно каким-то образом узнать, что известно Карпатиу. Считает ли он, что ему удалось стереть из моей памяти, что я был участником собрания, как удалось в отношении остальных. Или для него не тайна, что я помню обо всем происшедшем. В таком случае мне грозят всякого рода опасности — худшие, чем только понижение в должности, перемещение на периферию и тому подобное.