Отряд скорби - Джерри Б. Дженкинс

Хлоя улыбнулась.

— А я и так уже давно не считаюсь с тобой. В таких делах мне твое разрешение не требуется.

— Значит ты прощаешь меня?

— Не переживай из-за меня, папа. Даже если я иногда обижаюсь, я не могу сердиться на тебя долго. Мы так нужны друг другу. Кстати, я звонила Баку.

— В самом деле? Она кивнула.

— Телефон не ответил. Я догадываюсь, что он не ждал меня у телефона.

— Ты оставила ему сообщение?

— Мне кажется, там еще не установлен автоответчик. Завтра я увижу его в церкви.

— Ты скажешь ему о своем звонке? Хлоя ответила ему озорной улыбкой.

— Скорее всего, нет.

* * *

Весь остаток дня Бак посвятил шлифовке своей статьи для «Глобал уикли» о теориях, объясняющих исчезновения. Статья ему нравилась. Он даже подумал, что она может оказаться лучшей из всех, написанных им ранее. Она содержала все — начиная от намеков в духе таблоидов[9]на призрак Гитлера, влияние УФО, инопланетян, вплоть до уверений, что это своего рода космическое очищение Земли, ведущее к выживанию наиболее приспособленных.

В самый центр своей статьи Бак поместил то, что он сам считал истинным, — разумеется, не представляя это как точку зрения редакции. Это была, как обычно, строго аналитическая статья, написанная от третьего лица. Никто, кроме его новых друзей, не мог бы понять, что он согласен с точкой зрения, высказанной летчиком, пастором и еще несколькими респондентами, будто исчезновения — это не что иное, как восхищение Христом Своей Церкви.

Наибольший интерес для Бака представляли толкования этих событий, которые выдвигались членами других церквей. Большинство католиков были в растерянности, поскольку оставленными оказались очень многие, хотя число исчезнувших тоже было немалым. Среди них был новый папа, избранный буквально за несколько Месяцев до исчезновений. Он внес в церковь разлад своей новой доктриной, которая соответствовала скорее «ереси» Мартина Лютера, чем исторически установившейся ортодоксальной традиции. Когда папа исчез, ряд католических ученых выступили с заявлением, что это на самом деле было деянием Господа.

— Те, кто выступают против ортодоксальной доктрины, принятой Матерью-Церковью, должны быть изгнаны из наших рядов, — сказал Баку авторитетный архиепископ штата Цинциннати, кардинал Мэтьюз. — Священное Писание утверждает, что последние дни перед концом света будут подобны временам Ноя. Вспомните, что во времена Ноя добрые люди остались, а порочные утонули.

— Тогда, — сделал вывод Бак, — тот факт, что мы здесь, свидетельствует, что мы — хорошие люди.

— Я не стал бы утверждать это в столь категоричной форме, — ответил архиепископ Мэтьюз, — но в целом я придерживаюсь этой точки зрения.

— Что же тогда можно сказать обо всех вполне добродетельных людях, которые оказались в числе исчезнувших?

— Вероятно, на самом деле они не были столь добродетельными.

— А как же дети и младенцы?

Епископ попытался уклониться от ответа.

— Это решает Бог, — ответил он. — Я склонен верить, что, по-видимому, Он защищает невинных.

— От кого или от чего?

— Я не понимаю апокрифы буквально, но там содержатся зловещие предсказания насчет того, что произойдет в будущем.

— Значит вы не связываете исчезновение детей с проделками дьявола?

— Нет. Многих из исчезнувших малышей я крестил лично, так что я знаю, что они были во Христе и с Богом.

— Тем не менее, они исчезли?

— Да, они исчезли.

— А мы остались?

— И в этом мы должны найти утешение.

— Немногим это приносит утешение, ваше преосвященство.

— Мне это понятно. Вообще мы переживаем очень трудное время. Я сам скорблю об утрате сестры и тетушки, хотя они и вышли из церкви.

— Они покинули церковь?

— Они не во всем были согласны с вероучением. Замечательные женщины, очень добрые, честнейшие, но я боюсь, что их тоже отсеяли, как плевелы от зерен. Те из нас, кто остался, должны быть как никогда тверды в своей вере в Бога.

У Бака хватило смелости спросить архиепископа, как «и истолковывает стих из Библии: «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился».[10]

— Как видите, — сказал архиепископ, — я как раз и стою на этой точке зрения. В течение многих столетий люди вырывали отдельные стихи из контекста и пытались строить на них целостную доктрину.

— Но есть и другие стихи, относящиеся к этому вопросу, — сказал Бак.

— Я знаю, но вы ведь не католик, не так ли?

— Нет, сэр.

— Вы не понимаете широты кругозора Католической церкви.

— Простите меня, но могли бы вы объяснить, почему, если ваша гипотеза верна, среди оставшихся так много некатоликов?

— Это ведает только Бог, — сказал архиепископ Мэтьюз. — Он сердцеведец и знает больше нас.

— Безусловно, — согласился Бак.

Конечно, Бак не включил в статью собственные замечания и оценки. Но он смог добавить кое-что из Священного Писания и отметить попытку архиепископа сослаться на доктрину Божьей благодати. Бак посчитал, что сможет передать законченную статью в Нью-Йоркскую редакцию «Глобал уикли» в понедельник.

Во время работы Камерон все время прислушивался к телефону. Его новый номер был известен лишь немногим людям. Его знали Хлоя и Рейфорд Стил, Брюс, а также Алиса, секретарь Верны Зи. Он предполагал, что его автоответчик, настольный компьютер, факс и другая офисная аппаратура будет доставлена в Чикагское бюро в понедельник. Вот тогда, оборудовав в квартире рабочий кабинет, он будет чувствовать себя в ней по-настоящему дома.

Бак ожидал звонка от Хлои, хотя и не слишком рассчитывал на него. Когда они прощались, он сказал, чтобы она позвонила, когда ей будет удобно. Но, может быть, она принадлежит к числу тех женщин, которые не станут звонить мужчине, даже если пропустят его звонок. С другой стороны, ей еще не исполнилось двадцати одного, и он должен был признать, что не знаком с обычаями и нравами ее поколения. Возможно, она относилась к нему, как к старшему брату, и ей была неприемлема сама мысль, что он может заинтересоваться ею. Правда, это не соответствовало ее поведению и тому, как она смотрела на него, когда они встретились накануне. Но ведь он ее не поощрял.

Он решил сделать так, как теперь ему представилось правильным: поговорить с ней, объяснить, что сейчас неподходящее время, что они должны стать близкими друзьями и соратниками в общей борьбе. Но тут он почувствовал нелепость своих рассуждений. А что если она сама не думает ни о чем большем, как только об этом? Тогда окажется, что он ломится в открытую дверь, хочет предотвратить то, чего на самом деле вообще нет.