Золото, перина и ночная чертовщина - Флор Веско

Слова, повторенные много раз, в конце концов успокоили ее.

Дверь открылась.

Вошел дворецкий. Он отодвинул для Садимы стул, и она, смущаясь, села. Только тогда она заметила, что на столе один прибор. Да, глупо было думать, будто лорд спустится, чтобы поужинать с ней. Для приличия она положила себе на тарелку кусочек, но есть не могла.

Садима попробовала поговорить с Филипом, что было довольно неловко, поскольку она сидела за столом, а он стоял у дверей. Куда проще было бы заговорить с ним на кухне, среди других слуг. Но Садиме все больше казалось, что в замке нет никакой прислуги, кроме этого молчаливого старика, который не ответил ни на одну ее реплику.

Она быстро вышла из столовой. Час был ранний, но она не могла больше ждать. Не раздеваясь, она направилась в тот самый коридор. Дворецкий проводил ее до злополучной спальни в самом его конце. Садима переступила порог. Дверь за ней закрылась.

Гусиная кожа

Первой бросалась в глаза кровать.

Больше ничего и не требовалось: кровать с дюжиной мягчайших матрасов, удерживаемых витыми колоннами балдахина, с приставной лесенкой, чтобы на них забираться, была самодостаточным монументом. На самом верху, под навесом, виднелись пуховая перина и несколько подушек.

Оглядев невероятное сооружение, Садима нахмурилась. Она обследовала остальную часть комнаты. Убранство отличалось удобством и роскошью: стены обиты кретоном, над камином синего с белыми прожилками мрамора – большое зеркало, на полу ковер с длинным ворсом, диван ломится от подушек, комод отделан серебряной тесьмой.

Садима задвинула дверь шкафом, проверила окно, вновь простучала стены, ища тайный ход. Ничего. Ни в потолке, ни в полу люков нет. Никто не зайдет ночью в комнату.

И что тогда? В чем испытание?

Маргарет задавалась тем же вопросом. Она обшарила все, а потом ее вдруг осенило. Она решила, что у большого зеркала над камином нет амальгамы. Лорд подглядывает за претендентками, пока они раздеваются, оценивая их сложение. Отличный способ сделать выбор, не дав себя одурачить подкладками и накладками, какими товар доводят до идеала. Поэтому Маргарет выставила перед зеркалом глубокий вырез, поводила бедрами, обнажила плечо, жеманно взобралась на вершину постели и уснула в изящной и неудобной позе. С каким успехом – нам известно.

Садима закрыла глаза. Всюду в замке она ощущала что-то смутно зловещее. Всюду, кроме этой комнаты. Никогда прежде не чувствовала она такого глубокого покоя. В этих стенах осязаемо витало безмятежное умиротворение, и от него становилось тепло в животе и в затылке. Садима сняла передник и положила его на диван. Грубая ткань, успевшая чуть загрязниться, выглядела неуместно на шелковисто-алом крапчатом бархате. Садима сняла чепец, туфли, чулки, расправила плечи, потянулась.

Мэри при виде спальни охватила паника. Глядя на кровать под потолком, она почувствовала себя двоечницей, не понимающей, чего от нее ждут. Когда ее заставали врасплох, она обыкновенно либо врала, либо пряталась. Знайте же: Мэри не спала в этой постели. Она немного смяла простыни, а потом убежала босиком по пустому коридору к себе в гостевую спальню.

Садима почувствовала между лопатками острую струйку наслаждения. У Уоткинсов она делила чердачную комнату с Анной, служившей на кухне. И спала на скрипучей кровати под окошком, стекло в котором дребезжало от малейшего ветра. До этого, в детстве, она спала рядом с детишками, за которыми смотрела мать, то и дело просыпаясь от их плача. Эта ночь станет для нее роскошным исключением.

И она забыла про лорда с его испытаниями. Хозяйки ее были далеко. Родители тоже. Никто не знал, что она здесь. Освободившись от сторонних взглядов, Садима перестала быть прислугой. Приниженная услужливая девушка-горничная была тесна Садиме – она сбросила ее с себя, чувствуя, что в этой горнице может быть просто девушкой.

Видели бы вы ее тогда! Быть может, став вдруг гибкой и ловкой, она прыгала по ковру, чтобы голая ступня лучше почувствовала его пушистый ворс, и улыбалась, ни о чем не думая, дав телу волю. Или же пустилась, дурачась, в пляс, или стала напевать, или говорила с собою вслух… Кто знает – ведь она наконец-то была одна!

Мэй, как и Мэри, столь необычная постель повергла в смятение. Но, в отличие от сестры, она никогда бы не осмелилась на бунт. Дрожа, она взобралась по лестнице, легла не раздеваясь, в пеньюаре и украшениях, натянутая как струна. Свечу она не погасила – та горела, пока не кончился воск, после чего Мэй лежала, вглядываясь в темноту до самого рассвета.

Садима же наслаждалась неведомым счастьем мягкой постели и долгих часов одиночества. Ее ночь была не похожа на ночи ее хозяек.

Чем же она занималась?

Ну что вы! Впервые в жизни Садима постигала тайны уютной спальни. Так не будем красть у нее драгоценное уединение. Перейдем к следующему утру.

* * *

Привычная к каждодневным трудам Садима проснулась рано и спрыгнула с кровати одним прыжком. Каждое движение ей было в радость. Ясное посвежевшее лицо светилось веселостью.

Мысль оставить след своего пребывания в таинственной комнате даже не пришла ей в голову, и она принялась застилать постель. Простыни смялись, матрасы перекосились: она много ворочалась ночью. Стараясь не думать о снах, бывших тому причиной, она привела кровать в порядок.

Приподнимая последний матрас, она заметила, как что-то выскочило на пол. Ей показалось сперва, что это мизинец, и он убегает, извиваясь как червячок. И ее вдруг разобрал неудержимый смех – да, вот так, прямо с утра. Она представила себе, как сбежавший от хозяина палец отплясывает веселую джигу, и это настраивало ее на шутливый и счастливый лад…

Садима стала напевать про себя. И на этот мотив вскоре сочинился привязчивый припев. Он все звучал и звучал в голове, пока она одевалась и приводила себя в порядок.

Наконец она собралась уходить из спальни. На прощанье все же пошарила еще раз под кроватью, надеясь, что там что-то найдется, но ничего не нашлось.

Она открыла дверь в безмолвный коридор, и улыбка, не сходившая с ее лица, исчезла. Нужно было опять брать себя в руки. Наверное, это сороконожка пробежала. И нечего выдумывать всякий вздор – пора озаботиться своим будущим. Скоро у Уоткинсов заметят ее пропажу. Так что главное теперь – не лишиться работы.

Лорд Хендерсон в такой час еще спит, если судить о его привычках по прошлым дням. Нужно потихоньку выйти из замка и бодрым шагом пересечь лес. Так она будет у Уоткинсов до завтрака. Сестры встают поздно, так что она еще может выйти