Я из Зоны. Небо без нас - Дмитрий Григоренко

Я помотал головой. Вдруг стало плохо и пропускаю предложения?

– А фартовый?

– Похоронили его, как положено. Многим жизнь спас своим «поссать». Пара кровохлебов могут такое устроить, заикой станешь на всю жизнь. Если выживешь.

– Убил его кровохлеб? – уточнил я.

– Да, Кузьма, я так и сказал, – сталкер показал свою фирменную улыбку, – понимаешь, можно быть для себя фартовым, а можно для других.

По окончании поучительного рассказа про фартового, мы приблизились к перекрестку дороги. Я оглянулся. Пятна коричневого цвета, неровное поле, с холмами и наростами из поваленных деревьев. Кровохлеба не наблюдалось, и это придавало оптимизма.

Хмм, фартовость и есть причина, по которой меня таскает за собой сталкер? Нет, глупость. Он надежный. Так мне сказал прапорщик, которого я видел первый раз в жизни.

Мне захотелось поддеть сталкера. Нет, не по-злому, когда посылаешь на фиг человека. По-товарищески поддеть.

– Не знаю, как и кому, фарт, но думаю, мертвая собака не к добру, – сказал я.

– Собака? Где ты ее нашел?

– Как где? На асфальтированной, за поворотом. От части минут двадцать езды. Трофимыч, путь один, ты ж должен был ее видеть, – удивился я.

– Нет, не наблюдал. Большая? – поинтересовался сталкер. Он, как и я, посмотрел по сторонам, думая о чем-то другом.

Спрашивал для поддержания разговора. Видимо, мы в точке отдыха, раз он поддержал беседу. Вначале-то, кричал, не болтай!

– Да на тату похожа, – вальяжно сказал я.

– На какое тату? – насторожился он.

Мне бы промолчать, но сердце стучало – поддеть.

– Да на кисти у тебя.

– Нет, ты ошибся, – протягивая последнее слово, сказал сталкер, – у меня там переделанная тату. Была овчарка, а потом глаза ей закрыли, как у Незрячего пса.

Он резко вытянул верхнюю конечность, чуть не дав мне по носу. Типа, на, смотри, салага.

– Ну да. Так в машине и сказали, странно, чего она оказалась за Периметром, но да – это пес Зоны.

– Пес Зоны… – повторил сталкер, – привет от Зоны… Двинули, фартовый. Скоро тушенку есть будешь, ложкой. Ты ложку взял?

Меся грязь, мы оказались у двери. Зеленая краска потрескалась и сползла. На ней оставались следы от ударов – то ли молотком, то ли топором. Ветрянка шипела, иногда сильнее, иногда слабее. Сталкер втянул воздух носом, по лбу пролегли морщины. Он дернул ручку двери на себя. Скрип от ржавых петель совпал с яркой вспышкой. Я, стоя за его спиной, увидел маленькую молнию, которая вспыхнула голубым цветом.

Трофимыч сделал шаг назад, отталкивая меня в грязь. Автомат мирно лежал на локтевом сгибе и был направлен в глубь свинарника. Приклад упирался в плечо, сталкер сжался, как пружина.

Молния пробежала еще раз по полу помещения. Зашипела. Чертова ветрянка, перекрывала шум этой аномалии.

– «Разрядка», – выдохнул Трофимыч, – доставай болт.

Я хотел спросить зачем, но выглянув из-за плеча сталкера, все понял.

На земле лежал труп.

Вот странная особенность организма или личности. В момент опасности, все окружающее меня, становится проще. Будто мозг начинает работать в ускоренном режиме, отбрасывает лишние, ненужные детали, оставляя только важную информацию для выживания. В этот момент блекнут яркие краски, зато становится видно темные тона и оттенки. К звукам мира присоединяется легкий шум в ушах, как шипение моря. Сердце стучит громко и четко, не сбиваясь с ритма. Частота сокращений зашкаливает, как будто я иду на марше.

Ветер, дующий весь день, почти выветрил вонь от спаленного тела. Почти. Мне хватило лишь раз вдохнуть этот отвратительный запах. Черное пятно на лице, жирной кляксой изменило глаза и лоб сталкера. Головешка. Точно сунули его в огонь, помешали угли и тут же вытащили.

Так, где вторая точка? Я четко знал действие электрического тока на организм человека. Первая точка, место, где произошло прикосновение к телу. Например, прислонился к оголенному проводу спиной и получаешь отметину. А вот вторая точка – это место выхода маленького электрического смерча.

Сталкер лежал, вытянув в нашу сторону обожженный обрубок руки. Рядом лежал автомат. Ясно. Электрический ток пробежался по телу мертвеца, преобразился в тепловую волну, и вышел в соприкосновение с металлом. Как нас учили, чаще всего смерть наступает от остановки сердца.

И как там Трофимыч произнес – «разрядка»… Это не двести двадцать вольт.

Аномалия представляла собой голубой дымок, который внезапно превращался в облако разрядов. Молнии шипели и искрили.

Я полез в карман, наткнулся на пачку патронов, затем болт.

– Быстрее, – строго сказал Трофимыч, и, точно читая мои мысли, добавил: – видная штука! Особенно ночью. Видишь, как хитро спряталась, в помещении, чтобы ее не видели. Обычно «разрядка» под проводами стелется, где раньше пролегала линия электропередач. Тут же совпали и ветрянка, и провода, и здание колхозное. Чего он в нее полез?

Трофимыч присел, стал внимательно разглядывать труп. Он стал похож на следователя-криминалиста на месте преступления. Я отвернулся. Обожженный труп неприятное зрелище.

Порыв ветра принес очередную порцию паленого запаха тела. Есть перехотелось.

– Не знаю, – запоздало ответил я на вопрос.

– Кузьма, складывай два плюс два. Не ленись. Вчера Всплеск был, вот он его и загнал в убежище. Представь, небо давит на тебя, воют собаки, психика трещит по швам, как пакет молока, брошенный об стену… Ты никогда не кидал пакет молока? – спросил Трофимыч.

– Нет. Падал когда-то в супермаркете, – признался я. «Супермаркет» показалось таким странным словом, не правильным.

Я со сталкером поменялся ролями. Теперь я прикрывал его спину, он же бросил болт возле головы погибшего. Голубое марево не отреагировало. Видимо оно находится в пассивном состоянии. Что бывает, когда активируется, я уже знал – труп.

– Попробуй. Сначала пакет летит с высокой скоростью, потом ударяется об стену и кажется, есть шанс остаться ему целым. Это обман, Кузьма. Он лопается, заливает все молоком. Так и человеческая психика под Всплеском. Вроде голова на месте, а внутри уже пусто…

Еще бросок болта.

Я вдохнул чистого воздуха и внимательно глянул на тело. Странный сталкер. Длинное кожаное пальто, высокие черные берцы, но с какими-то шипами. Для понтов, что ли, прикрепил? Штаны военные, правда не наши, а австрийские – более темные и монотонные. Свитер под горло и опять чертов ожог в виде кляксы на лице. Рядом с автоматом лежал спортивной рюкзак, с эмблемой футбольного клуба.

– Пших!!!

Волна звука и света ударила меня, пришлось спрятаться за стену. Вспышка, ярко-голубые змеи, расползлись по всему помещению. Звук же мне напомнил шуршание ветрянки.