Чужая игра для сиротки. Том второй - Айя Субботина

У меня в запасе минут десять-пятнадцать, значит, еще можно как-то поправить дело.

Например, спровадить ее в комнату, стащить ключ и запереть снаружи, на случай, если девчонка проснется и «веселящая дрянь» разбудит в ней определенные… гммм… потребности.

— Да, — делаю вид, что тоже замерз, — здесь действительно холодно. Вероятно, это достаточная причина, чтобы отложить наш разговор до завтра. Король мне не простит, если его фаворитка схватит простуду и будет пугать его насморком, трубя как слон.

Тиль удивленно пару раз моргает и снова зябко ведет плечами, плотнее кутаясь в мой мундир.

Он настолько ей велик, что она может без труда завернуться в него дважды.

И почему-то эта мысль ловит меня врасплох, как паук — замечтавшуюся муху.

Мысль о том, что было бы замечательно, если бы кроме моего мундира на ней больше ничего не было. Что контраст с белой кожей и моим любимым черным был бы достаточно… приятным.

Это самое приличное слово, которое приходит на ум, потому что мысленно я уже медленно расшнуровываю завязки на корсете ее домашнего платья.

— Я в порядке, Ваша Светлость, — разрушает мои фантазии голос Тиль, и в который, когда я вот так внезапно проваливаюсь в свои не самые трепетные мечты, я обещаю себе вспомнить о самоконтроле, холодной голове и стальных нервах, прославивших меня на всю Артанию. — И готова…

— Это может подождать, — пресекаю ее попытку изображать стальную леди. Видно же, что трясется как осиновый лист. — Уверяю вас, я достаточно осознаю последствия. Ваша простуда встанет мне дороже, чем некоторые проволочки с исполнением королевской воли.

Она кивает, но, вместо того, чтобы встать и направиться в сторону двери, вдруг тихо говорит:

— Герцогиня Лу’На действительно готовит заговор.

Несмотря на то, что я не секунды в этом не сомневался, новость все рано застает меня врасплох. Не самим фактом измены против короны, а тем, что Тиль откуда-то это известно.

Интересно, сколько времени уже прошло и сколько у меня еще в запасе, прежде чем маленькая монашенка перестанет себя контролировать?

Ну, на быстрый разговор по существу точно наберется.

Или я только ищу оправдание своим далеко идущим отнюдь не благородным замыслам?

Демонова язва, Нокс, с каких пор мысли о голой хорошенькой девице встали тебе выше государственных интересов?!

— Полагаю, — выдерживаю сухой строгий тон, — герцогиня поделилась вами своими планами отнюдь не за чашкой кофе с малиновым вареньем?

— Нет, милорд. — Тиль отрицательно качает головой. — Но она каким-то образом знает о… многом, что происходит в замке.

И это откровение тоже для меня не новость.

У настоящей герцогини есть сообщник в Темном саду. Или даже несколько. Возможно, «случайно» упавшая с балкона девица была одним из них, и герцогиня избавилась от возможного свидетеля. Это очень в стиле ее гниющего папаши — сперва он дурил людям головы, обещая богатства и высокие титулы, а потом, не моргнув глазом, резал глотки всем сообщникам, в чьих «услугах» более не нуждался.

— И вам известно имя? — спрашиваю Тиль, хоть вероятность, что настоящая герцогиня сделала бы такую глупость, стремится к нулю. Но, может быть, моя умница успела что-то услышать или подсмотреть? — Или хотя бы какие-то детали для опознания?

— Нет, милорд, — снова послушно отвечает она. — Я подумала, что вам… нужно это знать, чтобы защитить Его Величество от… многих опасностей.

— Меня чрезвычайно радует ваша трогательная забота о короле, — не могу не с иронизировать. — Вы успели проникнуться интересами государства между третьим и четвертым вальсом, Тиль?

Она сперва непонимающе хмурится, а потом задирает нос.

— Мне все равно, что вы обо мне думаете, милорд Нокс. Я подумала, что вам необходимо знать эту информацию.

— Вы очень правильно подумали, Тиль. И теперь я жду, что вы в максимально лаконичной форме перескажете мне все, что слышали и видели в Горностаевом утесе в те дни, когда были вынуждены там находиться.

Я усаживаюсь в кресло напротив, беру свой кубок с вином и делаю жадный глоток.

Пока девчонка быстро, но на удивление собранно и без лишних словесных конструкций, рассказывает о том, что растрепала герцогиня, я мысленно нанизываю информацию на длинные бусы, чтобы ничего не упустить из виду.

Значит, герцогиня решила стать королевой.

Подложить под Эвина своего «безродного» близнеца и, тем самым, лишить себя конкурентов на престол, ведь любой ребенок Эвина, даже если наполовину будет частью ее самой, так или иначе будет более законным претендентом на корону, чем она — всего-то королева-мать.

Умно, ничего не скажешь.

Я бы сам поступил так же, если бы хотел прервать королевскую династию. Впрочем, недооценивать герцогиню было бы крайне глупо. Насколько мне известно, так уже попались многие, посчитав ее просто сопливой девчонкой, оставленной без родительского присмотра и мудрости.

Но во всем этом остается непонятным две детали.

Первая — девчонка вернулась изможденной, ее шатает от любого сквозняка. Не очень понятно, когда Лу’На успела так ее вымотать. Не за ужином же, в самом деле. Хотя сама Тиль ни словом не обмолвилась о том, что с ней обращались негуманно. Только вскользь упомянула какие-то уроки этикета.

Кстати, уроки и ее практические знания.

Нам придется над этим поработать, иначе она рискует себя выдать. И меня заодно, раз теперь мы в одной связке.

И второе, что не дает мне покоя.

Настоящая герцогиня отнюдь не дура. Более чем не дура. Поэтому я скорее поверю, что в мире существует человек, способный укусить себя за ухо, чем в то, что Лу’На просто так, понадеявшись на «авось», растрепала девчонке о своих планах. Даже половины из того, что сейчас щебечет Тиль, достаточно, чтобы обвинить герцогиню в государственной измене со всеми, очень грустными для жизни последствиями.

Выводов тут может быть только два.

И один я озвучиваю вслух, на этот раз пристально следя за реакцией девчонки.

В конце концов, чертова «веселая дрянь» так или иначе, но развяжет ей язык — не для этого ли была вся затея.

— Тиль, вы страшная женщина, — говорю с легкой ленивой улыбкой, чтобы она не думала, будто вскрывает мне что-то важное. — Даже боюсь предположить, какими правдами и неправдами убедили герцогиню настолько вам довериться, чтобы она наговорила себе на целый смертный приговор.

Скрытый смысл моих слов все же достаточно прозрачен. Намеренно прозрачен.

Прежде чем открыть рот, герцогиня должна была убедиться, что девчонка не побежит вскрывать правду первому же попавшемуся умнику в мундире.

— Герцогиня не знает о том, что мы с вами… теперь… сообщники, — неуверенно говорит Тиль. — Она уверена, что я не выдам ее секреты, потому что тогда невольно выдам и себя тоже.