Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

А Саня, идиот, пялился умильно на ее почерневшие подглазья,и как ни хотелось Льву плюнуть на этот кретинский, затянувшийся допрос иубраться восвояси, он снова и снова толок воду в ступе, задавал одни и те жевопросы, выслушивал одни и те же ответы и с тоской поглядывал на неумолимосветлеющее за окном небо, размышляя: выдержит он до семи утра или убьетписательницу раньше? Почему до семи – потому что в семь должна была вернуться сдачи Таня Александрова, бывшая Воронкова, и только ради своей первой любви,ради бывшей одноклассницы, ради ее семейного счастья Лев до бесконечностипродолжал этот фарс, убежденный, что лишь только он ступит за порог, как Санязабудет про святые обеты, про свои обязательства, про реноме однолюба ивернейшего из мужей, про надвигающуюся серебряную свадьбу забудет – и перейдетот словесного утешения писательницы к более действенным способам снятиянапряжения.

Этого Лев допустить не мог никак, не мог категорически, апотому он усмирял тяжелое сердцебиение (от кофе и от злости пульс зашкаливал, ивроде бы даже аритмия началась), нетерпеливо косился на все еще темное небо италдычил снова и снова:

– Так вы уверяете, что не знаете фамилию пострадавшего?

И писательница твердила, как заезженная пластинка:

– Не знаю! Не знаю! Сколько раз повторять!

– Ладно, – сказал наконец Лев решительно и сел, изо всейсилы растирая мучительно ноющий затылок. – Тогда я вам расскажу, как я вижуситуацию – согласно вашим словам. Получается – что? Вы пошли в ресторан…

– Надеюсь, это не возбраняется законом? – буркнулаписательница Дмитриева.

Ишь ты, еще трепыхается, еще хватает у нее сил задираться!Правду говорят, будто женщины гораздо выносливее мужчин!

– Не возбраняется, – снисходительно кивнул Лев. – Вресторане к вам пристал какой-то человек. Вернее, не какой-то, а тот самый,которого на «Скорой» увезли от вашего крыльца. Вы его, как сами уверяете,отшили, однако он отстать не пожелал и предложил подвезти вас до дому. Высогласились, думая, что этим все и ограничится. Однако он вознамерилсяпроводить вас до квартиры, для пущей вашей безопасности, вдруг, к примеру, водворе на вас набросятся насильники или убийцы.

– И он оказался прав! – Дмитриева так зыркнула на Льваиз-под своих полуосыпавшихся ресниц, что ему этот злобный, раздраженный взглядпочудился чем-то материальным. Полное ощущение, что она его по лицу хлестнула.– Покушение на убийство имело место быть, разве нет? Не понимаю, почему событияэтого вечера – трагические события! – вы пересказываете таким ёрническим тоном,с откровенно садистским подъёбом.

Льва мурашки пробрали от этого словечка. Несмотря наоткровенную маргинальность, а может быть, именно благодаря ей, словечкопринадлежало к числу излюбленных им и довольно часто употребляемых. Другое дело,что его не во всяком обществе пустишь в ход. Честно сказать, Льву и в голову непришло бы брякнуть что-то подобное в присутствии этой особы – пусть даже изеленоватой от усталости, и в мятом платье, и с этими ее не раз уже упомянутымиресницами, – а тут такая раскованность с ее стороны…

Стоп, сказал Лев себе, неприметно стараясь дышать глубже иусмиряя не в меру расходившееся сердце. Тебя возбуждает, когда женщинаупотребляет инвективную лексику в постели, но сейчас-то ты не в постели ! Счего возбуждаться-то? К тому же эта зеленая – объект для твоих вожделенийпросто никакой.

И, мстя ей за бесплодные переживания, из-за которых пришлосьзакинуть ногу на ногу, Лев со всей возможной иронией изрек:

– Трагические? Скорее трагикомические, вы не находите? – Ох,как кстати пришелся этот великосветский оборот – «вы не находите»! Она –писательница, типа, интеллигентка – однако почти что матюгается, а он – чернаякость, мент поганый, мусор – как еще там честят милицейскую братию детективщицы(да и детективщики, если на то пошло!) – выражается как английский лорд. – Вырассказываете, что убить этого человека угрожал детский голос! Но это же,простите… – Лев развел руками. – Вам наверняка почудилось. Кроме того, выуверяете, что голос этот раздавался со стороны черемухи. Она растет справа открыльца. Но стреляли-то слева! Вы случайно не знаете, ваш провожатый – нешкольный учитель?

– Нет, – растерянно уставилась на него писательница. – Ачто? Почему вы так решили?

– Ну, я не знаю, – ехидно усмехнулся Лев. – Может быть, ончем-то напакостил деткам, своим ученикам, вот они и устроили на него охоту.Окружили его, окружили и гонят на номера! Вы фантастику любите? Помнится, у РэяБрэдбери был такой жуткий рассказ, там дети охотились на своих учителей, всехна свете поубивали. Не помню, как называется…

– «Кошки-мышки», – мрачно сказала писательница. – Только тамдети охотились не на учителей, а на взрослых вообще, прежде всего – на своихродителей, и вы правильно говорите: всех на свете поубивали. Рассказ, и верно,жуткий. Не знаю, был ли Влад школьным учителем, но я ничего не путаю и мне непочудилось: именно детский голос грозил убить его. А вот стрелял вряд лиребенок! Очень уж метко.

– А-га… – протянул Лев. – Итак, его зовут Влад? Так какогоже, простите, черта, вы мне столько времени голову морочили и клялись, чтоничего, ровно ничегошеньки о нем не знаете!

– Каков вопрос, таков и ответ, – огрызнулась писательница. –Вы меня о чем спрашивали? Как фамилия моего провожатого? Но я и в самом делеэтого не знаю! Имя он свое назвал, когда начал меня, так сказать, кадрить.Ресторанные знакомства не предполагают перечня анкетных данных. Поэтому я иправда не представляю, как его фамилия, где он живет, женат, разведен или холост,есть у него дети или нет, кому вообще сообщить о том, что случилось…

Писательница вдруг осеклась, потом с силой прижала руки колбу и сказала:

– Господи, какая же я дура!

Ну что ж, если человек сам ставит себе диагноз… Леввнутренне усмехнулся.

– Как я могла забыть! – сокрушенно замотала головойДмитриева. – Это от шока, конечно. Но странно, что никто другой тоже неподумал… Ведь мы приехали из ресторана на машине! На сером «БМВ»! Там навернякаостались какие-то документы, по которым можно узнать его фамилию и адрес! Мнедаже кажется, на заднем сиденье лежал пиджак… а в пиджаке, конечно, найдетсяпаспорт, ну а права-то уж определенно!