Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур

– …и не погибнет земля, и будет Жизнь вечной…

И тогда Мег, жрица, решилась. Пронзительный крик вырвался из ее сердца, она развернулась и побежала. Не к долине, а назад… назад… назад… бежала нетерпеливо на неожиданно ослабевших ногах. Назад, под сень горы Рашмор, через пустынный грот, который вел ко входу, где ждал мужчина, научивший ее соприкосновению губ.

Джозеф Э. Келлим (1913–1975). Ржавчина

Перевод Марии Лярской

На рубеже тридцатых – сороковых годов Джозеф Келлим опубликовал несколько рассказов в научно-фантастических журналах, а затем пропал на пятнадцать лет. В середине пятидесятых он вернулся с первым романом, а чуть позже выпустил еще три романа и ряд рассказов. Кроме «Ржавчины», приведенной в нашей книге, особенного внимания заслуживает рассказ «Орлы слетаются» (Astounding, 1942). Последующие работы Келлима им уступали.

«Ржавчина» тонко передает настроение той разновидности современной научной фантастики, которую занимают отчужденность и отчаяние. Когда Келлим написал этот рассказ, Вторая мировая война еще не началась, но вокруг уже угадывались признаки грядущего холокоста. Нам кажется, он пытался нас предупредить.

(На закате тридцатых нас было немного, и мы старались держаться вместе, угодив в наименее уважаемую ветвь и так малопочтенного мира «бульварных» журналов. Но все равно могли разминуться в темноте. Мой путь и путь Келлима никогда не пересекались. А.А.)

Тонкие различия очень трудны для грубо сконструированных механизмов – их придумали не для созидания.

Солнце встает над холмами, отбрасывая длинные тени на островки снега. Осыпающиеся руины залиты бледным светом. Будь здесь люди, они сказали бы, что сейчас август. Но людей давно нет, солнце затухает, и на постаревшей Земле наступает короткая весна.

В разрушенном городе, в зале, где величественные колонны еще удерживают часть крыши, что-то движется. По залу с мучительным скрипом перемещаются три гротескные фигуры.

Новый день и новую весну X-120 встретил оживлением, которое почти вытеснило из его ржавеющего металлического мозга вековое одиночество и пустоту. Солнце питало его, как до него – предыдущую, мясную форму жизни. С возвращением солнечного тепла X-120 чувствовал, как по проводам, катушкам и шестеренкам его сложно устроенного тела циркулируют новые силы.

Он и его соратники были высокоразвитыми роботами, последним творением землян. X-120 представлял собой металлический шар двух с половиной метров в диаметре, водруженный на четыре трубчатые ноги с круглыми шарнирами коленей. Его венчал выступ, похожий на немецкую каску с пикой, который улавливал и накапливал энергию солнечных лучей. На одной из сторон, где можно было предположить лицо, выдавалась пара туманных кварцевых глаз. Поперек шар перехватывала тяжелая металлическая полоса, от которой по бокам тянулись длинные руки с мощными лезвиями вместо кистей. Они напоминали клешни лобстера и легко разрезали металл. Четыре длинных кабеля, которые служили роботу вспомогательными руками, были скручены в пружины у туловища.

X-120 ступил из полумрака разрушенного зала на разоренную улицу. Солнечные лучи на его потускневших боках вливали в тело свежие силы. Он забыл, в который раз встречал весну. Сотни узловатых дубов вытянулись и рухнули среди руин с той поры, как были созданы X-120 и его товарищи. Бессчетные весны проскользнули по умирающей Земле с той поры, как смех, мечты и безумства людей перестали тревожить осыпающиеся стены.

– Солнце греет, – позвал X-120. – Выходите, G-3a и L-1716. Я снова чувствую себя молодым.

Громыхая, его спутники выбрались на свет. G-3a потерял одну ногу и передвигался медленно и с трудом. Его стальной корпус почти полностью покрывала рыжая ржавчина, а отделку из сплава меди и алюминия уродовали зеленовато-черные рытвины. L-1716 сохранился лучше, но одной руки у него недоставало, а четыре дополнительных кабеля безжизненно болтались по бокам. Из них троих X-120 сохранился лучше всего. Он по-прежнему располагал всеми конечностями, и кое-где его металлический корпус еще блестел. Люди сделали его на совесть.

Искалеченный G-3a огляделся и по-стариковски захныкал:

– Наверняка пойдет дождь. – Он вздрогнул. – Еще одного дождя мне не вынести.

– Глупости, – ответил L-1716, чьи поломанные руки волочились за ним, скребя по земле, – на небе ни облачка. Мне уже гораздо лучше.

G-3a со страхом заозирался.

– Это все? Больше никого не осталось? – спросил он. – Прошлой зимой нас было двенадцать.

X-120 и сам думал о других девяти – последних оставшихся из легиона, когда-то созданного людьми.

– Они должны были перезимовать в нефритовой башне, – объяснил он. – Мы отправимся туда. Может быть, они сочли, что еще не время выходить на улицу.

– Я не могу бросить мою работу, – возмутился G-3a. – Мне осталось совсем немного. Я почти у цели. – От воодушевления голос его застрекотал тоньше. – Скоро я смогу создавать живых роботов, как люди создавали нас.

– Старая песня. – L-1716 вздохнул. – Как давно мы пытаемся создать роботов, которые могли бы прийти нам на смену? И что мы создали? Почти ничего, кроме безжизненных кусков стали. Порой у нас получались безумные машины, которые приходилось уничтожать. Но ни разу за все эти годы не создали мы ни единого робота, похожего на нас.

X-120 стоял посреди разрушенной улицы, и солнечный свет поблескивал на его изъеденных ржавчиной боках.

– Вот в чем причина наших неудач, – задумчиво протянул он, глядя на свои клешни. – Мы пытались создать роботов по своему подобию. Нас придумали не для жизни. Нас придумали на погибель. – Он помахал в воздухе огромной рачьей клешней. – Для чего это нужно? Разве этим построишь новых роботов? Разве этим создашь хоть что-нибудь? Такие лезвия хороши для резни – и только.

– Пусть так, – жалобно протянул робот-калека, – но я ведь почти у цели. Если мне помогут, я добьюсь своего.

– Разве мы когда-нибудь отказывали тебе в помощи? – резко спросил L-1716. – Ты стареешь, G-3a. Всю зиму ты работал в этой темной клетушке, не подпуская нас к себе.

В голосе G-3a лязгнул металлический смешок.

– И все же я почти добился своего. Все говорили, что у меня не выйдет, а я почти добился своего. Но мне нужна помощь. Последняя операция. Если она пройдет удачно, то у роботов еще будет надежда заново отстроить мир.

X-120 нехотя проследовал за своими товарищами обратно в сумерки развалин. Внутри было темно, но их круглые стеклянные глаза умели видеть и днем, и ночью.

– Видите, – проскрипел G-3a, указывая на металлический скелет на полу, – я собрал робота из деталей, которые нашел на свалке. Все работает безупречно, все, кроме мозга. Но я верю, что с этим, – он указал на предмет, поблескивавший на неубранном столе, – мы добьемся успеха.

Предмет представлял собой внушительную медную сферу с вшитыми в нее двумя черными квадратами из вязкого вещества, напоминающего гудрон[30]. На другой стороне сферы располагался выступ размером не больше человеческого кулака.

– Вот, – вдумчиво произнес G-3a, – единственный подходящий мозг, который я смог найти. Как видите, я не пытаюсь ничего создать, я только собираю заново. Вот это, – он кивнул на черные