Беззаботные годы - Элизабет Говард

– Да просто взял и испортил то, что делали мы с Кристофером.

– Что именно?

Некоторое время Саймон чесался молча, борясь с желанием выложить ей всю правду. Это не ябедничество, ведь она не взрослая, а ему надоело валяться в постели и хотелось ее удивить.

– Только пообещай никому не рассказывать, особенно взрослым.

– Конечно. А я-то гадала, что вы задумали. Мы с Клэри часто видели, как вы уходите – и не с пустыми руками. Но понять не могли, во что вы играете.

– А мы и не играли. Мы устроили лагерь в лесу. Чтобы сбежать.

– Сбежать? Господи, зачем?

– Кристоферу дома все осточертело. Он какой-то «отказатель», в войну он не верит. Но потом Тедди нашел наш лагерь, разрезал нашу палатку, они с Кристофером подрались, и теперь Тедди хочет быть главным, но про побег он ничего не знает.

– Саймон, так ты собирался убежать вместе с ним? – Саймон смешался, и она добавила: – Потому что это было бы нехорошо. Мама умерла бы от горя.

– Сам знаю. Поэтому на самом деле я никуда и не хотел. А сейчас не могу. Но у Кристофера все по-другому. Отец ужасно к нему относится, а его мама, наверное, слабохарактерная, потому что она не может сделать так, чтобы ссоры прекратились. Вот Кристофер и решил, что ему лучше сбежать. Все начиналось как игра, но теперь все серьезно – я про побег. Но Тедди я ничего не сказал, хоть он и грозил мне пытками, понимаешь?

– Он все равно узнает, разве нет? И потом, понадобятся такие вещи, как пластырь и зубная паста, а кто-нибудь заметит, что он их взял.

– Мы уже собрали все, что надо было. Там был настоящий лагерь, со складом припасов, и так далее. А теперь и Кристоферу бежать бесполезно, потому что Тедди его выследит.

– Ну что ж, – с облегчением отозвалась Полли, – значит, он никуда не сбежит.

– Ручаться я бы не стал. Он, наверное, просто сбежит еще дальше, и тогда его никто не найдет.

– А-а, – и она притихла, только велела ему не чесаться.

* * *

– Мам! Что мне надеть? Открой дверь, мама!

Вилли разом проснулась и потянулась за вставными зубами. Обычно она предварительно прополаскивала их под краном – привкус стерадента она ненавидела.

– Что такое?

– Что мне надеть в Лондон? В поездку, которую вы мне обещали в подарок? – терпеливо спросил он.

О поездке она совсем забыла. Еще несколько недель назад было решено, что ему достанется целый день – он пообедает с Эдвардом у него в клубе, а днем пойдет в кино. И отправиться туда он должен был поездом, но теперь, конечно, она сама отвезет его на машине. Почему Эдвард даже не вспомнил об этом вчера, когда они говорили по телефону?

– Пойдем посмотрим, что у тебя есть, – ответила она.

Его комната казалась и полупустой, и в то же время захламленной – вероятно, отчасти потому, что карниз отвалился с одной стороны и косо повис поперек окна, а шторы ворохом лежали на полу.

– Я только потянул за него, а он оторвался, – объяснил он, увидев, что она смотрит на карниз.

– Лучше бы тебе надеть воскресный костюм.

– Ой, нет, мама, только не его! Я в нем похож на кретина.

– Ну, а ты что предлагаешь?

Он был бы не прочь надеть твидовые брюки-гольф, как те, в которых играет в гольф папа, канареечно-желтый жилет вроде того, в котором Бриг катается верхом, и серый цилиндр – папа в таком ездит на свадьбы. А еще – классные толстые чулки и ботинки цвета тянучек. Но говорить ей об этом бесполезно. В одежде она ни черта не смыслит. В конце концов они к обоюдному неудовольствию сошлись на длинных серых брюках, блейзере, рубашке от воскресного костюма и фуляровом галстуке, подарке тети Зоуи на Рождество, – единственном, что ему нравилось, а его мать считала, что до таких вещей он еще не дорос.

– Господи, куда же запропастились все твои носки?

– Они были нужны мне для эксперимента, – мрачно отозвался он. Ехать в таком виде ему уже никуда не хотелось. – Ты довезешь меня до станции? – спросил он, когда она принесла пару папиных носков.

– Я отвезу тебя в город на машине. Мне надо забрать вещи из дома.

– О, здорово! Тогда и ты сможешь пообедать и сходить в кино, – явное удовольствие, с каким он это произнес, растрогало ее. Захотелось его обнять.

– Не знаю, хватит ли мне на все времени. Там видно будет.

* * *

Кристофер бежал, накинув на шею свободно связанные шнурками сандалии. Он предпочитал бегать босиком, а обувь признавал лишь в экстренных случаях, когда на земле попадаются опасности вроде стекла или гвоздей. Репьи и камушки не оставляли даже следа на его ороговевших подошвах, а прикосновение к влажной траве настолько бодрило, что он мог бы бежать вечно. Однако спешил он обычным путем в лес, только на этот раз с радостью осознавая, что Тедди там не будет, что он не появится как из-под земли и не помешает ему, и вообще проведет вдали отсюда весь день. Кристофер решил воспользоваться случаем, чтобы перебраться на новое место; далеко уйти он не мог, брать с собой палатку было бессмысленно – Тедди не должен был понять, что у него теперь другой лагерь, поэтому взять предстояло лишь самое необходимое, а все остальное бросить на прежнем месте. Но перенести с места на место все равно требовалось многое, и вдобавок принять окончательное решение насчет новой дислокации. Очевидным местом выглядел противоположный конец леса у пруда, пока он не подыщет уголок подальше, но опять-таки возле воды. То, что он сумел найти воду с помощью ореховой рогульки, означало, что теперь у него более широкий выбор, но с другой стороны, найти воду – это не все, надо еще докопаться до нее. Тем не менее собственные способности лозоискателя и удивили, и заворожили его: раньше он никогда не видел даже, чтобы так искали воду, и все эти годы дар таился в нем, неизведанный и неопробованный. Интересно, на что еще он способен? Может, есть такая книга, в которой перечислены магические способности, чтобы он мог проверить себя, – правда, сейчас ему не до этого. Труднее всего взять так, чтобы Тедди не заметил непромокаемую подстилку, но если оставить палатку, то без подстилки ему никак не обойтись. Придется спать, завернувшись в нее, если пойдет дождь, а он, похоже, как раз надвигался. Все вокруг было серым и неподвижным, окутанным белесой дымкой; деревья стояли золотые, желтые и оттенка карамели, ягоды переступня краснели, доспевая, шиповник и боярышник уже созрели, терновник под сизым налетом стал совсем черным. Жаль, что все они несъедобны, но ведь есть еще ежевика и каштаны, сплошь усыпанные плодами, в кожуре похожими на зеленых ежиков – каштаны так здорово жарить. Приближаясь к лесу, он заметил цаплю, которая наклонилась к самой воде у топкого берега ручья на опушке – охотилась на лягушек. Если бы людям, как животным, целыми днями пришлось добывать себе еду, им было бы некогда делать самолеты или бомбы. Истинность и простота этой мысли настолько поразили его, что он решил обязательно что-нибудь сделать – например, написать письмо в Times или премьер-министру, который, похоже, славный малый и совсем не горит желанием воевать. Он уже достиг своего лагеря, ручей, островок и мшистый берег казались знакомыми, как дом, только домом больше не были. Он отстегнул полотнища палатки, заполз внутрь, нашел довольно пресное и черствое печенье и свою тетрадь и принялся составлять список самого необходимого.