От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков

— Если, — говорил он, — вы притянете на себя одну-две танковые дивизии немцев — это будет лучшим вкладом в разгром врага на юге.

Я внес предложение отказаться от рассеивающих ударов по всей полосе фронта 8-й армии, считая, что важнее сосредоточить удар на узком участке, прошить немецкую оборону километров на 8–10 в глубину и создать предпосылку для ввода механизированного корпуса. В прорыв, если бы он нам удался, планировалось ввести 1-й гвардейский механизированный корпус Руссиянова, который стоял наготове уже более месяца.

Количество артиллерийских стволов на участке прорыва было достаточно. Для артподготовки недоставало снарядов. Так что бог войны и на этот раз не мог полностью поддержать царицу полей — пехоту. Однако в тесном взаимодействии пехоты, артиллерии, авиации своевременный ввод механизированного корпуса мог восполнить многое из того, что нам недоставало.

Малиновский утвердил мои предложения.

Итак, 29-й гвардейский стрелковый корпус получил задачу — одним броском овладеть населенными пунктами Сулиговка и Долгенькое, а 28-й гвардейский стрелковый корпус — овладеть лесистым районом южнее Долгенькое.

По достижении этих рубежей было намечено ввести в бой 1-й гвардейский механизированный корпус.

В ночь на 22 августа Р.Я. Малиновский прибыл на мой командный пункт, и мы с ним проехали по всему расположению армии, посетив каждую дивизию. Все готовились к бою. В частях проводились партийные собрания. Многие воины вступили в эту ночь в партию. На партийных собраниях в повестке дня стояли задачи наступления. Говорилось о том, что гвардии топтаться на месте не положено, что пора нам ответить делом на высокую честь называться гвардейцами.

— С такими людьми, — говорил мне Родион Яковлевич, — и не опрокинуть врага?

Я понимал его настроение.

Мы побывали на исходных позициях, откуда должно было начаться завтрашнее наступление. Ветром наносило на позиции смрад от разлагающихся трупов — немцы не убирали своих убитых.

Наблюдательный пункт мы выбрали на высоте с отметкой 217,4 севернее Голой Долины, на северо-западной окраине большого лесного массива.

Заночевать пришлось в лесу.

Бессонная ночь. Хочется еще и еще раз проверить, все ли готово.

Серьезно пришлось поработать командующему артиллерией армии генералу Н.П. Пожарскому. Он, как всегда, проявил находчивость, выдумку в распределении боеприпасов, сумел спланировать минометный огонь на три рубежа огневого вала на глубину до 600 метров. Но снарядов, в особенности калибра 122 мм, едва хватало на артиллерийскую подготовку. Еще раз проверили взаимодействие с авиацией. Командующий 17-й воздушной армией генерал В.А. Судец находился с нами на наблюдательном пункте. Сюда же были подтянуты и его средства связи.

А как же с внезапностью?

Противоречивая эта штука, внезапность. И плацдарм обстрелянный, и наступление на нем за наступлением, и все же я старался, чтобы армия занимала свои исходные позиции скрытно. На что рассчитывал? Лишь на то, что немецкое командование, отбивая атаки 6-й и 12-й армий, сочтет, что еще одну армию на этом плацдарме мы в сражение не введем. Расчет, конечно, не ахти какой, но все же некоторые надежды он нам подавал.

И самое интересное. Удар наш оказался для противника все же внезапным. Это позже подтвердили пленные немецкие офицеры, это подтвердили успехи наступления.

Рассвет… Артиллерия заговорила. В.А. Судец направил штурмующие звенья на позиции противника. Было слышно, как он переговаривался с ведущими эскадрилий, нацеливая их удары на обнаружившие себя цели в момент артиллерийской подготовки.

Вот огневой вал отодвинулся в глубину. Командиры полков и батальонов подняли солдат. Цепь за цепью уходили за артиллерийским валом в атаку. Пошли дружно. Уже гремел в первых траншеях противника огневой бой, рвались ручные гранаты, доносились до нас автоматные очереди. Прошло полчаса. Цепи ушли вперед. Только слышно, как разгорелся бой во второй, а затем и в третьей траншее. Били прямой наводкой танки и самоходные орудия поддержки пехоты.

Поступили донесения, что гвардейцы завязали бои за село Долгенькое и Мазановка.

Успех! Успех впервые за месяц кровопролитных боев. Малиновский дал команду И.Н. Руссиянову вводить 1-й мехкорпус в бой без паузы в общем направлении южнее Долгенькое, Долгий Яр, Барвенково, придерживаясь грунтовых дорог. Тут же он соединился с командующим бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-лейтенантом П.В. Волохом и приказал ему проконтролировать ввод корпуса Руссиянова.

Вот-вот из леса, что виден нам с нашей высотки, покажутся танковые колонны мехкорпуса и бой оживет, удар наш обретет мощь и силу.

Идут ожесточенные бои в Долгеньком, враг выбит из Мазановки. Ворота для ввода мехкорпуса открыты. Танков нет и нет!

Малиновский пытался соединиться с генерал-лейтенантом Волохом. Комфронта ответили, что генерал Волох у танкистов в лесу.

Руссиянов уверял, что танки скоро двинутся в бой.

Я выразительно смотрел на командующего фронтом.

— Что смотришь? Что смотришь? — кричал он. — Иди и сам вводи! Заснули они, что ли?

Я не стал ждать повторения и помчался в лес на исходный рубеж ввода мехкорпуса. Командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-лейтенант Волох был убит осколками от шального снаряда. Руссиянов прямо мне заявил, что мехкорпус к вводу в бой не подготовлен, что он еще только сосредоточивается на исходных позициях. Естественно, что через голову командира корпуса я действовать не мог. На моих глазах танки только выходили на исходные рубежи. Все, что я мог сказать Руссиянову о необходимости ввода в бой корпуса, было сказано.

Мне казалось, он не поверил, что мы прорвали оборону противника, что нами подготовлен ввод корпуса.

А время шло, противник подбросил резервы, он оголял соседние участки фронта, пытаясь закрыть образовавшийся прорыв до десяти километров в глубину и восьми километров по фронту. Его дальнобойная тяжелая артиллерия систематически обстреливала дороги, идущие с тыла к фронту.

Я доложил Малиновскому, что время для ввода корпуса в бой упущено… Противник, вероятно, подготовился к встрече наших вторых эшелонов. В воздухе к тому же появились вражеские бомбардировщики, вызванные, видимо, с дальних аэродромов для удара по танковым частям, появление которых предвидел противник.

8-я гвардейская армия была вынуждена менять огневые позиции артиллерии, подтянуть ее ближе к наступающим войскам.

Командующий фронтом весь день провел на армейском наблюдательном пункте. Уезжая вечером в штаб фронта, он приказал мне и соседним 6-й и 12-й армиям с утра 23 августа продолжать наступление с прежней задачей. Он также подтвердил задачу и генералу Руссиянову вступить в бой на следующее утро.

На следующий день утром армия после короткой артиллерийской подготовки снова пошла в атаку, очистила полностью село Долгенькое и вышла на западную опушку леса, что южнее Долгенького. По приказу командующего фронтом корпус Руссиянова в густых боевых порядках пошел в атаку. Танки перевалили высоту с отметкой 242,9, что южнее села Долгенькое, и тут же попали под огонь танков противника, закопанных в земле и хорошо замаскированных в кустарнике. Огонь противника велся прямой наводкой. Запылали наши танки.