Я умер вчера - Александра Маринина

– Кто?

– Не знаю.

– Как это ты не знаешь? А кто тебе сказал об этом?

– Ирочкин жених. И не мне сказал, а ей. Это уж она потом мнепередала, вся трясясь от негодования. Но я вполне допускаю, что этот«Бентли-Континенталь» просто исполнитель чужой воли. У него может и не бытьсобственного интереса. Ему поручили – он сделал.

Настя некоторое время молча курила, глядя через плечоТатьяны в серое темнеющее небо.

– Как все похоже, – тихо сказала она наконец, –как все похоже. Вокруг тебя выстраивают ситуацию, которая делает твою жизньневыносимой. Все вокруг рушится, все, что еще вчера казалось надежным инезыблемым, сегодня оказывается хрупким и ложным. И в этот тяжелый для тебямомент рядом оказывается обаятельнейший человек с добрыми глазами, ласковойулыбкой и протянутой рукой помощи. А теперь послушай еще одну историю, которуюя тебе расскажу. Жил-был тележурналист, талантливый, преуспевающий. Неособенно, правда, чистоплотный, но это отношения к делу не имеет. У него былалюбимая жена и любимая работа. И вдруг в один прекрасный день все это началорушиться прямо на глазах…

Борис Витальевич Гмыря окончательно разболелся, и при всейсерьезности сложившейся ситуации смотреть на него без смеха было трудно. Нос отпостоянного трения платком покраснел и распух, глаза слезились, голос былсиплым и метавшимся между зловещим шепотом и истерическим фальцетом. Он не могуйти на больничный, ибо в его производстве находилось дело об убийстве депутатаГосударственной Думы, стоящее на контроле и в МВД, и в Генеральной прокуратуре.То есть по закону, конечно, болеть никому не запрещается, но косые взгляды инедовольство начальства были бы ему гарантированы.

Он снова сидел в кабинете полковника Гордеева, но на этотраз пришел не по собственному почину, а по настоятельному приглашению ВиктораАлексеевича.

– Боря, надо собраться, – не терпящим возражений тономзаявил ему Гордеев по телефону. – Мне отлучаться сегодня нельзя, так чтоты уж будь любезен, донеси свое больное тело до Петровки. Сделай одолжение бывшемуначальнику.

К приходу следователя в кабинете полковника уже находилисьКаменская, Лесников, Коротков и тот здоровенный зеленоглазый парень, начальникслужбы безопасности киноконцерна «Сириус», с которым Гмыря познакомился вдевяносто пятом году, когда расследовал убийство киноактрисы Алины Вазнис.

– Давай, Настасья, рассказывай нам, – без долгихпредисловий скомандовал Гордеев. – Четко, ясно, ничего не упуская. Так,как ты мне сегодня с утра рассказывала.

Настя глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и на всякийслучай положила перед собой блокнот с записями. Эти записи она делала всю ночь,сидя в палате свекра, притулившись в уголке, пристроив блокнот на коленях иприслушиваясь к его неровному дыханию. Поспать ей удалось только в электричкепо дороге в Москву, и то не поспать, а лишь подремать. Но и это неплохо.Сегодня суббота, рано утром поезда идут в сторону Москвы полупустые, и Настясмогла сесть в уголке, прислониться головой к стенке вагона и чуть-чутьотдохнуть.

Она стала рассказывать обо всем, что узнала за последниедни. О приходе Виктории Улановой, о выдуманном от начала до конца заказе наубийство ее мужа, о несуществующей журналистке Хайкиной и о человеке, которыйзаплатил главному редактору газеты за оскорбительную статью «Прощай, лицо, даздравствует грим!». О газетной травле писательницы Томилиной и о почтиудавшейся попытке рассорить ее с мужем и разлучить с родственницей-подругой какраз в тот момент, когда Татьяна больше всего нуждается в помощи и поддержке. Обубийстве колдуньи Инессы, о ее любовнике профессоре Готовчице. И, наконец, обубийстве жены Готовчица, Юлии Николаевны. Она старалась излагатьпоследовательно, но это не всегда получалось. Слишком уж все было переплетено вэтих странных и, казалось бы, никак друг с другом не связанных историях.

– Стиль, как видим, просматривается один и тот же. Сделатьжизнь человека трудной, почти невыносимой, устроить ему, образно выражаясь,обвал по всем фронтам, но не для того, чтобы отомстить, а единственно для того,чтобы он с готовностью принял помощь, которую ему предложат в самый сложныймомент. В чем должна заключаться эта помощь, мы пока не знаем. Татьяна отпомощи отказалась, так что она нам ничего сказать не может. Остается Уланов. Яуверена, что он уже в курсе, потому что ситуация с ним начала развиватьсянамного раньше, чем с Татьяной. Более того, если в начале нашего знакомстваАлександр Уланов действительно был похож на человека, у которого множествонеразрешимых проблем, то сегодня он выглядит совсем иначе. Он бодр,оптимистичен и уверен в себе. Во всяком случае, именно таким он был, пока неузнал, что жена вовсе не собиралась его убивать и что вся эта история с наемнымубийцей – сплошное вранье. Так что он скорее всего помощь принял и уже знает, вчем она состоит. Таким образом, сегодня мы можем констатировать, что убийствоВиктора Андреева и Оксаны Бондаренко почти наверняка не связано с ихфинансовыми делами и не является актом возмездия. Это была часть операции,направленной против Уланова. Выбить из его команды людей, без которых передачаперестает быть прибыльной. Напугать его, расстроить, заставить думать об уходес телевидения, отдалить от любимой жены. Заморочить ему голову. Запутать. И нетолько его, но и нас. Мы ведь искали преступников совсем не там и продолжали быискать, пока терпение не лопнет. А потом дело закрыли бы.

Гмыря чихнул, шмыгнул носом и сиплым голосом спросил:

– А Готовчиц? Я все жду, когда ты про депутата начнешьрассказывать. Меня сюда зачем позвали?

– Не торопитесь, Борис Витальевич, – примирительнопроизнес Гордеев, который политес соблюдал и при оперативниках называлследователя по имени-отчеству, никоим образом не демонстрируя, что Гмыря длянего был и остается просто Борькой. – И до депутата дойдем. Уже близко.Давай дальше, Настасья.

– Одним из приемов, которые активно используют преступники,являются ложные ходы. Таких ходов за последнее время было сделано несколько.При этом надо отметить, что ложные ходы, которыми они пользуются, бывают двухтипов. Тип первый: действие, абсолютно не нужное, но сбивающее нас с толку.Например, письмо, которое получил Игорь Лесников. В этом письме сказано, чтовы, Борис Витальевич, давно куплены и верить вам нельзя.

– Я – что?

Следователь поперхнулся и закашлялся, хрипло и натужно.

– Что вы куплены и верить вам нельзя, – пряча улыбку,повторила Настя. – Мы вам ничего об этом не говорили, потому что и недумали верить тому, что написано в письме. Письмо имело две цели. Во-первых,дать понять, что убийство Юлии Готовчиц действительно политическое, разследователя покупают, а во-вторых, внести разлад в работу группы, посеятьнедоверие и тем самым спровоцировать конфликты. Надо заметить, что и это почтиудалось. Вам стало трудно работать с Лесниковым, а Игорю – с вами. Еще одинпример: убийство Дмитрия Захарова. Мы с самого начала пошли по ложному пути,пытаясь связать убийство Юлии Готовчиц с утечкой информации о ее отношениях счастным сыскным агентством. Захаров, используя личные связи, старался выяснить,кто в агентстве имеет доступ к информации о заказах и клиентах. И когда ему этоудалось, его убили. И снова мы пошли на поводу у этого ложного хода. Раз убили– значит, дело серьезное, значит, действительно тут есть связь с убийствомдепутата. А связи нет. Никакой. Да, в агентстве нашелся сотрудник, которыйпроявляет повышенный интерес к картотеке руководителя, но к убийству депутатаэто никакого отношения не имеет. Захарова убили просто так, на всякий случай,чтобы сбить нас с толку. Он никому не мешал и никакой опасности дляпреступников не представлял.