Возвратный тоталитаризм. Том 1 - Лев Гудков

Таблица 48.2

С каким из следующих суждений о коррупции в России вы бы скорее согласились?

То, что это так, заставляет думать постоянная двойственность представлений о власти и приписывание людям из окружения Путина то одних, то других мотивов действия в зависимости от конъюнктуры: имперские или милитаристские успехи меняют знак в детерминантах поведения властвующей верхушки, как и в ситуациях роста недовольства и протестов (табл. 49.2–50.2).

Таблица 49.2

Как вы думаете, что сейчас в большей мере волнует окружение Путина: проблемы страны или личные материальные интересы?

Таблица 50.2

Путин подбирает руководителей на высшие государственные посты в основном по способностям или на основании личной преданности ему?

Как полагает большая часть респондентов (хотя, впрочем, их число год от года снижается), в российском обществе стало больше свободы, но меньше порядка, справедливости, законности, солидарности (табл. 51.2). Иначе говоря, свободы – для власти, порядка и законности – для подданных. Подобное восприятие происходящих в обществе процессов может свидетельствовать как о дезинтеграции общества, аномии, так и о растущем ощущении неблагополучия в моральной сфере, осознании значимости моральных регуляторов.

Таблица 51.2

Как вы считаете, за последние 5 лет в российском обществе стало больше или меньше…?

N = 1600, без затруднившихся с ответом.

Основываясь на приведенных данных, приходишь к выводу, что распространенная в либеральных кругах идея «оккупационного» характерна авторитарной власти – принципиально неверная посылка. Коррумпированная власть – лишь видимая верхушка консенсуса насилия. В принципе, речь идет о перманентно развращаемом обществе, принявшем идею насилия как высший принцип государственной организации общества, согласившимся с ней. Такая характеристика социальной материи (все равно будет ли насилие идеологически оправданным в виде борьбы классов или защиты безопасности нации) указывает на несостоятельность и невозможность массовой морали, не-образование моральных регуляторов, и тем самым – на несостоятельность общества, интегрируемого на принципах низости или подлости (как базовых социальных и даже антропологических константах отношений власти и населения). Коррумпированность и произвол власти, нечестность судов, хроническое сознание социальной уязвимости и беззащитности, конечно, предполагает слабую легитимность власти, но отсутствие морали компенсирует подобные дефициты, образуя единый комплекс взаимно парализующих воздействий. Уравновешивается подобный дисбаланс очень глубокими иллюзиями, восходящими к крепостному праву и советской распределительной системе, что власть, если захочет, может смягчиться и поделиться с подданными своими благами, что только от ее доброй воли зависит решение: повысить благосостояние населения или держать его по-прежнему в бедности ради каких-то своих целей (геополитических или национального престижа – космоса, великих строек, гигантской армии, Олимпиады и пр.). Потребительский соблазн для хронически дефицитарного или нищего общества – основа сделки с дьяволом.

Абсолютное большинство россиян (61 %, февраль 2012 года), как раз за разом показывают опросы общественного мнения, утверждают, что сейчас рядовому человеку нечего надеяться на справедливый суд в России (с ними не согласны лишь 27 %, остальные не знают, что сказать в этом случае).

Преобладает состояние уязвимости (88–82 %), хотя защищенность слегка растет (+ 6 %) при одновременном увеличении затруднившихся с ответом (+ 6 %). Возможно, это эффект некоторого роста гражданского самосознания в очень узких секторах городского слоя, стимулированного готовностью к протестам. Но для большей части населения положение в этой сфере в перспективе не изменится и не может существенно измениться без трансформации действующей системы власти и социального порядка. На вопрос: «Как вы думаете, изменится ли за ближайшие 12 лет социальная защищенность людей и если да, то каким образом?» (февраль 2012 года), – 43 % опрошенных ответили: «останется без изменений», 26 % – «улучшится», 19 % – «ухудшится» (12 % затруднились с ответом).

Таблица 52.2

Насколько вы лично чувствуете себя защищенным (–ой) от произвола правоохранительных органов?

N = 1600.

Массовое сознание, фиксируемое в опросах общественного мнения, демонстрирует принципиальную противоречивость установок по отношению к сфере политики. С одной стороны, преобладающая часть российского населения выражает «доверие» ее лидерам и «одобряет» их деятельность (но не проводимую ими политику!), с другой – не меньшая доля опрошенных выносит весьма резкие оценки нынешнему режиму и человеческим качествам политиков второго ряда и высших чиновников, являющихся командным составом этой системы[271]. Политики, депутаты, государственные чиновники оказываются наименее уважаемыми (или самыми неуважаемыми) профессионалами (табл. 48.2–49.2), в человеческом плане хуже даже, чем представители шоу-бизнеса, издавна вызывавших амбивалентное отношение или сомнение, с традиционно моральной точки зрения. Такая близость фигур, причастных к политике, к работникам эстрады и деятелям поп-культуры может свидетельствовать о том, что массовое сознание воспринимает публичные фигуры власти одновременно и как клоунов, и как уголовников (то же, кстати, проявляется и в отношении полицейских). Жириновский – здесь лишь наиболее яркий пример. Символические функции власти в общественном мнении сводятся к утрированному изображению или разыгрыванию на политической сцене важнейших коллективных значений социального целого и насильственного подавления несогласных, что немедленно провоцирует мысль, что защита «национальных» или «государственных интересов» (безопасности, национальной культуры, нравственности и пр.) лишь прикрытие для интересов удержания у власти и перераспределения доходов, привилегий, бонусов, собственности в свою пользу. Подобная двойственность восприятия политики указывает на то, что «политики» выпадают из ряда обычных, то есть «нормальных», с точки зрения российского обывателя, людей, они выведены за границы «обычного», «человеческого», что это в определенном смысле – это «не люди», а специфический сорт социальных «хищников», вышедших на публичную сцену в результате весьма специфического отбора, и вместе с тем они наделены ореолом посвященных, поднятых из обычной жизни, причастных событиям, происходящим в «высших сферах», в любом случае – они помещены во внеповседневное символическое пространство, чуждое заботам населения. И это при том, что формально депутаты прошли ритуалы «народного» одобрения в ходе «выборов» (правда, абсолютное большинство опрошенных россиян не в состоянии назвать имени своих депутатов).