Эреб - Урсула Познански

«Ты сделал Эреб не для меня, это очевидно. Я не согласен и не понимаю, как ты мог от меня потребовать, чтобы я распространял эту игру среди ребят».

Улыбка играла на губах Ларри Маквея.

«Ты в этом не виноват. Не упрекай себя».

«Даже не собираюсь! Я упрекаю тебя. Я был для тебя чем-то вроде одной из игровых фигур».

Мертвец отвернулся, посмотрел на огонь.

«Я защищал тебя».

Эдриан громко рассмеялся.

«Если бы ты хотел меня защитить, то не покончил бы с собой. Это трусость, папа, ужасная трусость!»

«Мне жаль. Но я не могу ничего изменить».

«Да, не можешь. И исправить уже ничего нельзя».

«Нельзя».

Эдриан поднял руку над клавиатурой, и какое-то мгновение Ник думал, что он собирается погладить экран монитора, ту точку, где был виден лоб Мертвеца. Однако Эдриан тут же осекся и опустил руку.

«Папа?»

«Да?»

«Ты же все, что сейчас мне говоришь, подготовил специально, на тот случай, если я приду. Ты продумал, что ответить на мои вопросы в зависимости от того, как сложится игра, ведь так?»

«Да».

«Когда?»

«Ты имеешь в виду, в какой день?»

«Да».

«Это было 12 сентября, в 1 час 46 минут».

Эмили крепче сжала руку Эдриана, когда он всхлипнул и уткнул лицо в ладони. Она не отпускала его больше минуты, пока Мертвец с неизменно приветливым видом смотрел на них с экрана.

Маквей повесился 13 сентября, вспомнил Ник. Почти сразу после этого.

— Он еще мог тогда все изменить. Он мог бы все, все изменить, — прошептал Эдриан.

Он взял бумажный носовой платок, предложенный Виктором, и высморкался, не сводя глаз с отца. Его руки сами собой вернулись к клавиатуре.

«Игра была для тебя важнее нас, не правда ли? Ортолан был для тебя важнее».

«Мне жаль».

«Ты не простился со мной, папа. Для меня это было едва ли не самым страшным. То, что ты ничего мне не сказал».

«Мне жаль».

«Мне так тебя не хватало. Вот уже два года».

«Мне жаль».

Мертвец все-таки достиг того, ради чего затевалась игра, — таким было охватившее всех в комнате ощущение. Эдриан молча кивнул. Они снова долго смотрели друг на друга. Прошло какое-то время, прежде чем Ник понял, что на самом деле смотрел только один, но легче ему от этого не стало. Потрескивал огонь, и ветер шумел в кронах деревьев того самого леса, где Ларри Маквей и его сын Эдриан много лет назад однажды повстречали лису.

«Прощай, папа».

«Ты уходишь?»

«Да, думаю, пора».

«Прощай, Эдриан. Береги себя».

Мертвец улыбнулся, поднял руку и махнул на прощание. Эдриан помахал в ответ. Затем он выключил компьютер, уткнулся в плечо Эмили и заплакал.

В канун Рождества Лондон сверкал. Светились елки, искрились снежинки, горели свечи, и над улицами, где развернулась бойкая торговля, сияли звезды. Отовсюду, из всех магазинов доносились «Jingle Bells» и «Last Christmas».

Они договорились встретиться в «Маффински» недалеко от театра Ковент-Гарден. Когда Ник приехал, Эмили уже ждала.

Ее приветствие было молчаливым и очень нежным. Ник все еще не мог привыкнуть к тому, что Эмили теперь его. Каждый раз, когда они целовались, его охватывала волна счастья, он буквально утопал в ней.

— Есть хорошие новости, — сказал он и ласково отвел волосы, спадавшие на лоб девушки. — Вчера я получил от бывших игроков новую порцию материалов. Там есть записи разговора между Ортоланом и неким Томом Гэршем. Речь идет о вполне конкретном задании: Гэршу было поручено совершить кражу у конкурентов.

— Звучит замечательно.

— Еще у нас есть снимки, на которых Ортолан и Гэрш сфотографированы вместе. Гэрш уже три раза сидел из-за кражи со взломом.

— Да, но это еще не доказательство.

— Нет, но все собирается по мелочам, одно к одному.

Они заказали кофе и маффины. «Have yourself a merry little Christmas», — пела Джуди Гарленд.

— Ты уже понял, что означало твое задание сделать снимки на автостоянке? — спросила Эмили.

— Думаю, все было затеяно из-за того, что эта дама в «Ягуаре» вовсе не была его женой. Но с этими снимками мы теперь ничего не можем сделать — Ортолан недавно развелся. Так что план мести, задуманный Эребом, хотя бы отчасти выполнен.

— Да, — сказала Эмили. — Но Ортолан все еще жив, здоров и процветает.

— Да, все еще.

Когда Ник с Эмили выходили из кафе, пошел легкий снег. Обнявшись, они бродили по переулкам, останавливались, целовались, смеялись, шли дальше.

— У меня еще нет рождественского подарка для Виктора, — заметила Эмили, когда они в магазинчике листали свежие издания комиксов. Кроме журналов и статуэток, там продавались и чашки. — Как тебе вон та?

Она указала на желтую чашку с круглыми ямочками, выглядевшую так, словно ее кто-то вырезал из куска швейцарского сыра.

— В десятку, — сказал Ник. — Она ему понравится.

Эмили выделила на это причудливое желтое создание пять фунтов.

— А ты себе такую не хочешь? — ехидно поинтересовалась она. — Или, может, лучше сертификат в парикмахерскую?

Ник взял девушку за плечи и сделал вид, что собирается ее встряхнуть.

— Я ведь уже получил подарок, — сказал он, когда они снова оказались снаружи.

— Да неужели?

Он нежно положил руку на шею Эмили, под косу, словно нашел то, что искал.

— Это самое лучшее, что ты могла для меня сделать, — сказал он. — Даже лучше, чем кольцо.

Эмили улыбнулась ему.

— Да, и это гораздо труднее потерять.

— Ага.

Ник наклонился к Эмили, отвел ее волосы в сторону и поцеловал воронов, притаившихся у девушки на шее.

Я хочу поблагодарить…

…прежде всего, Рут Лебнер. Она стала крестной матерью этой книги, она настоящая подруга и поистине дар, ниспосланный мне небесами. Без нее «Эреб» получился бы вовсе не таким (а возможно, все еще не был бы написан). Она помогала мне писать роман, подбадривала меня, а в нужном месте говорила «Стоп!» По большому счету, она заслужила особую премию Лебнера — не за искусственный интеллект, а за все остальные его виды.

…Вульфа Дорна, еще один счастливый случай, выпавший мне в жизни, за то, что мы много лет плывем на одной волне, за то, что он постоянно придает мне силы, за то, что он вдумчиво и в то же время придирчиво все перечитывает, — короче говоря, за его дружбу.