SPQR. История Древнего Рима - Мэри Бирд

Существовало множество различных игр со своими правилами, и даже доски для них требовались разные. Никто пока так и не реконструировал во всех подробностях правила хотя бы одной игры (попробовали бы мы реконструировать «Монополию», располагая только фигурками и доской, без буклета с инструкциями и без карточек). Но все же один распространенный тип досок дает возможность проникнуть в атмосферу игры и настроения игроков. Эти доски рассчитаны на игру, требующую перемещения фишек по 36 клеткам, по трем рядам из 12 клеток, причем каждый ряд разделен на две половины. Вместо клеток, как это принято на современных досках, проставлены буквы, игроки перемещали фишки с буквы на букву. Зачастую буквы составлены в таком порядке, что можно прочитать слова, шесть слов из шести букв каждое, девизы барной культуры или самих игроков.

Среди этих девизов встречаются занудно моралистические, напоминающие о недостатках той самой игры, ради которой придуманы эти доски: «Злые кости велят умному верить судьбе» (INVIDA PUNCTA IUBENT FELICE LUDERE DOCTUM) или «Доска цирк. Уходи, проигравший, не умеешь играть» (TABULA CIRCUS BICTUS RECEDE LUDERE NESCIS). Но чаще встречается типично римская похвальба, в том числе давнишними триумфами: «Парфян порезали, британца победили, играйте, римляне» (PARTHI OCCISI BRITTO VICTUS LUDITE ROMANI), – призывает доска, вероятно, III в.

Другие доски свидетельствуют о народном, земном гедонизме, например сообщая о скачках в Большом Цирке: «Цирк битком, люди орут, веселится народ» (CIRCUS PLENUS CLAMOR POPULI GAUDIA CIVIUM) и о самых простых житейских радостях. На ступенях форума Тимгада такая доска подводит итоги: «Охотиться, мыться, играть, смеяться составляет жизнь» (VENARI LAVARE LUDERE RIDERE OCCEST VIVERE).

Эти надписи словно издеваются над суровым приговором римской элиты, они передают живую болтовню и шутки в баре, удовольствия, которые получали простые люди именно от принадлежности к Риму с его зрелищами и его славой, реальное представление о не такой уж плохой жизни, умении довольствовать малым. Под таким девизом какой-нибудь рабочий из валяльни города Помпеи устраивался вечером в местном кабаке, выпивал стаканчик-другой вина, смешанного с горячей водой, болтал с другом, играл в кости и мечтал о крупном выигрыше и перемене судьбы.

86. Еще один вариант на тему «Цирк битком», но тут последняя строчка (справа надломана) читается IANUAE TENS АЕ («в дверях теснота»)

Порой кому-то и правда везло. Граффити, нацарапанные в Помпеях, передают восторг победителя из соседнего городка: «Я выиграл в Нуцерии в кости 855 с половиной денариев. Честное слово!» Судя по радости автора этой надписи, выигрыш почти невероятный, да и сумма немаленькая, почти 4000 сестерциев, то есть жалование солдата за четыре года. Наверняка это серьезное событие для выигравшего, хотя он изначально не был совсем уж нищим. Проницательный Август замечал, что в азартной игре делаются ставки, а значит, даже в барах и в переулках играют те, у кого имеется сколько-то свободной наличности. Такой выигрыш позволил бы небогатому человеку снять жилье получше, приодеться; за 500 сестерциев он мог бы купить крепкого мула и быстрее путешествовать, а уж вина и еды у него было бы вдоволь (за один сестерций, судя по сохранившемуся в Помпеях прейскуранту, можно было купить стакан, точнее небольшой кувшинчик, лучшего фалернского, вчетверо дороже местного пойла). И вопреки опасениям элиты, подобные перемены в жизни отдельного игроки вовсе не подорвали бы существующий порядок вещей.

В любом случае 4000 сестерциев выигрывались не каждый день, большинство мелких игроков из местных баров о таком даже и не мечтали. Для некоторых и самые простодушные призывы с игровой доски были за пределами возможного. «Охотиться, мыться, играть, смеяться» доступно для жителей небольшого города вроде Тимгада, но какой охотник из римского ремесленника? Для жителей верхних этажей скачки, о которых упоминают надписи, посвященные «набитому цирку», были редким удовольствием, хотя и более частым, чем гладиаторские бои, поскольку Большой Цирк, где проходили бега, вмещал 250 000 зрителей – впятеро больше, чем Колизей. Даже обитатели нижних, более комфортабельных этажей доходного дома без особой уверенности смотрели в будущее: их комфорт всегда висел на ниточке. Некоторые современные ученые предполагают даже, что популярность азартных игр среди рядовых римлян как-то связана с общей структурой их жизни: для большинства римлян жизнь была азартной игрой и заработок немногим отличался от лотереи.

Если сегодня ты живешь более-менее в достатке, это не гарантирует благополучия на завтрашний день. Те, кто нынче имеет скромный доход, завтра могут лишиться его из-за болезни, которая помешает работать, из-за наводнений, которые случались часто, из-за пожара. При виде грандиозных руин античного Рима (и при виде установленных в XIX в. дамб, которые с тех пор спасают город от разорительных затоплений) можно позабыть о том, что стихийные бедствия обрушивались на город регулярно, причем богатые и бедные, хоть и жили бок о бок, страдали в разной степени. Богатый особняк, стоявший на несколько метров выше по склону горы, был защищен от высокой воды гораздо надежнее, чем комфортные нижние этажи в доходном доме у подножия холма. Всеобщим бедствием был огонь; в страшном пожаре 192 г. Гален лишился всего, что хранил на складе возле Форума, в том числе рукописей, медицинских инструментов, лекарств и другого ценного имущества (об этом мы узнаем из его сочинения, которое обнаружилось только в 2005 г.). Но и огонь чаще грозил обитателям многоэтажных домов, тем более если жильцы пытались обогреться или приготовить пищу на жаровнях, ставя их прямо на неровный пол.

Мелкие и не такие уж мелкие преступления также в любой момент могли отнять у этих людей сбережения, самые ценные вещи, одежду и инструменты. В ту пору, как и сейчас, богатые, имевшие сторожевых псов и своего рода систему сигнализации (в виде рабов), громче бедняков жаловались на уличные ограбления и воров, проникающих в дом, хотя главными жертвами были бедняки. Некоторые истории такого рода сохранились в папирусных рукописях, откопанных в римской провинции Египет. Эти тексты, зачастую более непосредственные и неофициальные, чем высеченные в камне публичные объявления, передают личные впечатления от повседневного столкновения с преступностью, насилием, бандитизмом. Так, один мужчина жалуется, что в его дом ворвалась группа молодых парней, его избили («каждый член моего тела») и ушли, прихватив лучшую одежду, в том числе тунику и плащ, ножницы и пиво. Другой сообщает, что к нему домой явился неисправный должник и напал на его беременную жену, которая в результате выкинула и «находится на грани смерти». За 3000 миль от Египта, в Бате (в ту пору Аквы Сулийские, провинция Британия), мы также находим записи о постоянном воровстве одежды и аксессуаров, от колец до перчаток, и в особенности плащей.

Для борьбы с этими проблемами в Римской империи отводилось недостаточно ресурсов и практически не существовало государственных служб. В самом Риме к I в. имелась небольшая и примитивная пожарная охрана, вооруженная только несколькими одеялами и бадьями с водой и уксусом. Основным методом пожаротушения было разрушение соседних с пожаром зданий, что может показаться разумной идеей (только не тем, кто жил в этих зданиях). Службы же, которой можно было бы сообщить о преступлении и ожидать от нее поимки грабителя или вора, не существовало вовсе. Жертвы преступлений полагались в основном на собственные силы, на друзей, родственников или соседей, с помощью которых удавалось поквитаться с виновным. Эффективной официальной системы борьбы с повседневной преступностью не было, существовал цикл насилия и насильственной справедливости, жестокого возмездия. Вполне вероятно, что несчастная беременная женщина, у которой в результате нападения случился выкидыш, вопреки жалостному рассказу ее с виду невиновного и горюющего супруга, стала жертвой как раз такой расплаты. История некоего римского торговца свидетельствует о том, как начинается подобный цикл насилия. Однажды темным вечером он погнался за вором, утащившим чуть ли не с прилавка светильник. В драке настигнутый вор хлестнул торговца кнутом, тот отплатил с избытком и выбил вору глаз.