Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

стоит. Погоди немного, пока окончательно не согреешься.

– А где остальные? Вы отбились от бандитов?

– Нет, не отбились. Хотя Харал отлично себя показал. Мигил и Теннис пытались сбежать – вот же дураки, – но их зарубили. Когда видишь, что положение безнадежное, стой до конца, ни в коем случае не поворачивайся спиной. Бегство лишь ускорит твою смерть, и нет ничего более позорного, чем скончаться от раны в спине. – Он немного помолчал. – Если, конечно, ты не окружен. Тогда удар в спину – дело обычное, и в том нет ничего предосудительного.

– Герои всегда получают удар в спину, – вставил Орфантал.

– Не только герои, милый. – Грипп уселся на землю, осторожно прислонившись к каменной стене. – Ты умеешь шить?

Вопрос привел мальчика в замешательство.

– Я видел, как это делают служанки.

– Хорошо. Когда рассветет, займешься кое-каким шитьем.

– Мы что, сделаем мне новую одежду?

– Нет. Теперь слушай внимательно, это важно. Мне тоже нужно вздремнуть, и вполне возможно, что я не проснусь.

– В смысле?

– В смысле, я и сам не знаю, насколько плох. Похоже, кровотечение ослабло, но я понятия не имею, что это означает. Посмотрим. Но если я вдруг не проснусь, ты должен двигаться на восток – туда, куда мы ехали. Только обязательно держись в стороне от дороги, в укрытии. Просто иди вдоль нее, понял? И если услышишь, что приближаются всадники, прячься. Иди, пока не выйдешь из холмов, а потом направляйся к ближайшему крестьянскому дому. Не пытайся ничего объяснять или даже рассказывать о своей родословной – тебе не поверят. Просто найди какой-нибудь способ добраться до Харканаса, даже если тебе придется неделю ждать ближайшей повозки. А когда окажешься там, отправляйся прямо в Цитадель. Понял?

– Ага. Я так и сделаю.

Орфантал нашарил в мешочке на поясе маленькую оловянную трубочку с посланием, которое Сукуль написала для Хиш Туллы.

– Они совершили ошибку, – продолжал Грипп, но теперь казалось, будто он в основном беседует сам с собой. – И даже не одну, а две: ведь мы с тобой остались в живых. Я видел Силанна, никчемного мужа Эсталы. Этот дурак никогда не командовал подразделением в бою. Но если он там, значит где-то недалеко и Эстала, а она куда сообразительнее. Они непременно вернутся на место сражения, намереваясь выследить тебя и прикончить. Но сперва станут искать мое тело, а когда не найдут, это встревожит их куда больше, чем твое бегство. – Старик поднял голову, и мальчик почувствовал, что Грипп снова смотрит на него. – Пока мы с тобой в этих холмах, мы – добыча. Ясно?

– Да, на нас охотятся, – кивнул Орфантал.

– Обязательно расскажи обо всем повелителю Аномандеру, что бы ни случилось.

– Хорошо. Мама мне про него говорила.

– Если они найдут наш след, возможно, мне придется увести их от тебя. В смысле, в одиночку.

– Понятно.

– Ты быстро соображаешь, Орфантал, – проворчал старик. – Неплохо для твоих лет.

– Грипп, а ты кого-нибудь из них убил?

– Двоих точно, и мне от этого больно.

– Почему?

– Лучше было просто ранить. Я ранил еще двоих, и это хорошо. Харал пытался сделать то же самое. Помни о нем, Орфантал. Он видел, как ты ускакал прочь. Харал знал, что нужно выиграть для тебя время и чем больше врагов он ранит, тем больше у тебя будет шансов. Харал принимал удары на себя, да и сам вовсю орудовал мечом. Он был хорошим тисте.

Орфантал кивнул.

«Хорошим тисте, – подумал он. – Героем». А вслух поинтересовался:

– Ты видел, как Харал умер, Грипп?

– Нет. Поскольку на какое-то время потерял сознание: расселина, в которую я скатился, оказалась глубже, чем я думал. А когда сумел выбраться, убийцы уже исчезли.

– Они зачем-то подожгли шкуры.

– Идиоты, как я и говорил. Но я нашел Харала. Они надругались над его телом, если ты понимаешь, о чем я.

– Это трусость – так поступать!

– Нет, просто отсутствие дисциплины. Но ничего, их лица отпечатались в моем мозгу. Эти мерзавцы у меня вот тут, парень, – Грипп постучал себя по лбу, – и, если я только останусь жив, они горько пожалеют о том, что совершили. А теперь пора спать.

Орфантал уютно устроился под теплым одеялом, но никак не мог уснуть. Все его мысли занимал рассказ Гриппа. Сражающиеся насмерть солдаты, висящее в воздухе отчаяние… Он посмотрел на спавшего рядом старика, но не сумел представить его воином. Мальчик закрыл глаза, и на него в одно мгновение нахлынул сон.

Ребрых был старым пастушьим псом, по крайней мере двенадцати лет от роду, с седой мордой и большими ушами, нервно вздрагивавшими при каждом быстром движении узкой лисьей головы. Его длинная спутанная серо-черная шерсть была вся в грязи и репьях, а глаза слегка косили.

Сукуль уставилась на собаку, пока кастелян Рансепт в очередной раз проверял ремни, заглушающие лязг оружия. Во дворе мерцали факелы. У маленькой боковой двери слева от ворот башни в ожидании стояли стражники. Холодный воздух щипал кожу.

Рансепт тяжело подошел к девочке и кивнул:

– Вы готовы, госпожа?

Сукуль взглянула на Ребрыха:

– Ну и видок у этого бедняги: сплошные кожа и кости.

– Глисты замучили, госпожа.

– Неужели против них нет лекарства?

– Есть кое-какие. Но худые собаки дольше живут.

Повернувшись, кастелян направился к воротам. Ребрых радостно семенил рядом.

Рансепт забрал у Сукуль выбранный ею меч вместе с копьем, оставив девочке кинжал. Все с самого начала пошло не так, как планировалось. Кастелян был упрям и быстро взял дело в свои руки, хотя ей очень хотелось командовать. Естественно, уже одно лишь то, что они вообще куда-то отправлялись, само по себе было победой. Рансепт мог просто запретить гостье Обители Тулла даже думать об этом.

Девочка подошла следом за ним к боковой двери, глядя, как стражники отпирают тяжелые засовы. Едва дверь приоткрылась, Ребрых выскользнул наружу.

– Куда это он? – спросила Сукуль.

– Разведывает тропу, госпожа.

– Скорее всего, пес приведет нас к ближайшему беличьему дуплу, – усмехнулась она.

– Ребрых знает, что мы собираемся делать.

– Откуда?

Они вышли наружу, и дверь за ними закрылась. Сукуль услышала грохот задвигающихся засовов.

В ответ на ее вопрос Рансепт лишь пожал плечами:

– Я иногда тут брожу.

– В холмах?

– Ну да, если нужно поговорить с отрицателями. Повелительнице Хиш важно, чтобы не случалось никаких недоразумений.

– С отрицателями? В смысле – бандитами?

– Жизнь в этих холмах тяжела, госпожа. Иной раз случаются, если можно так выразиться, дорожные поборы.

– То есть вымогательство.

– А как насчет пошлины, которую собирает с путников повелительница Хиш? Вымогательство – слишком сильно сказано. Его называют так только тогда, когда этим занимается кто-то