Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

Он что-то проворчал, продолжая смотреть в окно.

– Ну, предположим, поверю.

– Вместе с тем караваном ехал высокородный. Мальчик лет пяти или шести. В Премудрый град Харканас. Собственно, в Цитадель. Ребенок из дома Друкорлат.

Рансепт поскреб серебристую щетину на подбородке:

– Друкорлат? Как же, знавал я главу этого семейства. Хороший был солдат. Только всегда грустный. Я слышал, он покончил с собой.

– По официальной версии, умер во сне: сердце остановилось или что-то вроде того.

– Думаю, все дело в загноившейся ране, госпожа.

– Ты испытываешь мое терпение, кастелян. Специально уводишь разговор в сторону?

Рансепт прищурился еще больше, так что его глаза стали похожи на щелочки. И кивнул:

– Да, именно так.

– Я хочу, чтобы мы сегодня же ночью выехали из крепости и нагнали тот караван. Если неподалеку рыщут разбойники, мы должны это знать.

– Да нет здесь никаких разбойников, госпожа.

– Да неужели? Тогда кто же на них напал, болван? И не грозит ли опасность нам самим?

Старик снова крякнул. А потом заверил Сукуль:

– Тут достаточно безопасно.

– Я настаиваю на том, чтобы поехать! Мне нужны пятнадцать солдат из домашнего войска и пять собак-ищеек!

– Вы получите одного солдата, госпожа, и Ребрыха.

– Ребрыха? Хороша ищейка! Да этого пса запах собственной задницы постоянно застает врасплох! И одного солдата не хватит: ты должен обеспечить мне надлежащую защиту.

– Так и будет, госпожа. – Рансепт повернулся к ней, скаля зубы. – Вашим защитником стану лично я.

– Уж извини, кастелян, но, пока ты поднимался сюда по лестнице, у тебя едва сердце не разорвалось.

– Ничего подобного, госпожа. Мое сердце в полном порядке, как и все остальное, не считая носа, на который вы изо всех сил стараетесь не смотреть.

– Во имя Бездны… Значит, отправимся только мы вдвоем, кастелян?

– И еще Ребрых, госпожа.

– Найди себе лошадь…

– Лучше пойдем пешком, – сказал Рансепт. – Лишний шум ни к чему.

– Но взгляни на меня: я же одета для верховой езды!

– Мы с Ребрыхом будем ждать внизу, госпожа.

Орфантал присел посреди окруженной разбитыми камнями ложбины. Черное небо над головой было затянуто тучами; темнота, нахлынувшая со всех сторон, полностью поглотила все знакомые детали, которые он видел еще совсем недавно. В его воображении мир полностью изменился, заполнившись зловещим движением. Мальчик слышал какие-то странные звуки, беспомощно всматриваясь в черноту, откуда, как ему казалось, на него таращились чьи-то глаза.

Орфанталу недоставало теплого одеяла и костра, который охранники каравана поддерживали каждую ночь. Раньше, просыпаясь, бедный ребенок сперва пугался, не сразу сообразив, где он находится, но черные угли и мерцающее пламя, видневшееся сквозь тонкую ткань шатра, сразу же придавали ему уверенности. И вот теперь рядом не было ни стен шатра, ни храпящего и бормочущего во сне Гриппа. Орфантал остался один и совершенно не чувствовал себя героем.

Мальчика пробрала дрожь. Он вспомнил свои грезы о нападении разбойников, о бегстве в ночь, в холмы: именно так сейчас и произошло. Но реальность, которую он познал, сидя в этой ложбине, не имела ничего общего с захватывающим приключением. У него онемели ноги, руки потяжелели и ничего не чувствовали, и его клонило в сон, приносивший мнимое тепло.

Орфантал не стал уползать далеко от высохшего озера, где погибла его лошадь. Холмы казались ему слишком обширными, слишком опасными, чтобы в них забираться. Он понимал, что если потеряет озеро из виду, то не будет знать, где дорога, и тогда неминуемо заблудится. Былая отвага полностью покинула несчастного малыша, и ему было стыдно. Да еще эта вонь собственной мочи, словно бы злая насмешка. Он чувствовал вкус измены, горький и тошнотворный, и в мыслях его раз за разом отдавались предсмертные судороги кобылы. Орфантал не мог забыть то страшное ощущение: как жизнь покидала бедное животное, пока он обнимал его за шею. Вряд ли такого конца заслуживала верная лошадь, которую в ужасе гнал вперед, лишая последних сил, глупый мальчишка. Что он скажет Вренеку? Лучше бы уж его прирезали бандиты.

Забыв о своем страхе перед ночью, Орфантал закрыл глаза. Дрожь отступила, и он был этому только рад.

Его разбудили чьи-то шаги по гравию. Сердце отчаянно забилось, будто пытаясь вырваться из груди. Мальчик глубоко вздохнул.

Над его головой, из-за камня, к которому он прислонился спиной, послышался голос:

– Вот ты где.

Негромко вскрикнув, Орфантал попытался метнуться вперед, но ноги не держали его.

– Спокойно! Это я, старина Грипп.

Галас присел рядом с Орфанталом, положив ладонь ему на плечо:

– Да ты промерз, как сама Бездна. Я тут разбил неподалеку лагерь, соорудил кое-какую постель. Можешь встать?

Из глаз ребенка струились слезы, но он был не в силах произнести ни звука. На него снова нахлынуло чувство стыда. Он попробовал встать, но снова неудачно.

– Ты бы не пережил нынешнюю ночь, парень. Хорошо, что я тебя нашел. А ты ловко сообразил с лошадью: эти мерзавцы ни за что бы туда за тобой не сунулись. – Он взял Орфантала на руки и понес его. – Лежи спокойно, не дергайся. Все будет хорошо. Мне придется идти медленно: у меня ранена спина и вывихнуто колено. – Мальчик почувствовал, как хромает старик: Гриппа каждый раз швыряло влево, когда он пытался перенести вес на ту ногу. Кожа Галаса была скользкой от пота, и Орфантал не мог понять почему. – Уже недалеко. Правда, костер развести не получится.

Орфантал обнаружил, что его глаза привыкли к темноте и он может различить очертания нависающих скал и крутых утесов по обеим сторонам узкой тропы, по которой нес его Грипп. Старик свернул влево, сойдя с тропы, и, хрипло дыша, медленно двинулся среди валунов.

Вздохи его сопровождались каким-то причудливым эхом. Грипп опустился на одно колено:

– Ну вот и пришли.

Они находились в каменном убежище, неглубокой пещере. Орфантал почувствовал под собой сухой мелкий песок. Галас отошел и вернулся с грубым шерстяным одеялом – не тем, которое дала внуку бабушка, и не с собственным одеялом Гриппа, которое запомнилось мальчику по запаху листьев шалфея: старик специально держал их в спальном мешке и клал в постель каждое утро. От этого одеяла воняло потом, плесенью и еще чем-то острым. Завернув Орфантала в грубую шерсть, Грипп начал с силой растирать ноги мальчика, начиная со ступней и поднимаясь к бедрам, а затем проделал то же самое с его руками.

Почувствовав тепло и раздражающее покалывание, Орфантал оттолкнул ладони старика и свернулся клубочком внутри одеяла.

– Опять дрожишь. Это хорошо, парень. Проклятье, до чего же повезло, что я вовремя тебя отыскал. Знаю, тебе хочется спать, но прямо сейчас засыпать не