Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

появился Ребрых, виляя усаженным репьями хвостом, Рансепт что-то негромко проворчал.

– Пес поймал эхо, – помедлив, сказал он.

– Что? – спросила Сукуль.

– Всадники, приближаются с севера. Они направляются к дороге. И это не разбойники.

– И ты все это узнал по вилянию его хвоста?

– Да, и еще по опущенному левому уху.

Сукуль не могла понять, всерьез или нет говорит кастелян, но в любом случае она была уже сыта по горло как им самим, так и всей этой вылазкой.

– Сколько там всадников?

Какое-то время Рансепт, похоже, молча смотрел на нее во мраке. Ответа не последовало.

– Может, пойдем дальше? – наконец вздохнула девочка. – Я замерзла.

Едва они встали, как Ребрых снова исчез. Вскоре путники вышли на поляну. Сукуль увидела пса у начала тропы, что вилась справа от них, за грудой козьих и овечьих костей. Поляну неровным кольцом окружали низкие каменные дома с похожими на раскрытые рты черными проемами дверей; девочка почти ожидала услышать доносящиеся из них тоскливые стоны.

– Это жилища разбойников? – спросила она.

Рансепт оглянулся:

– Да, они тут жили. Но эти хижины стоят здесь самое меньшее пять тысяч лет.

Девочка со вновь возникшим интересом осмотрела поляну.

– Откуда ты знаешь?

– Они очень старые, госпожа. Просто поверьте мне на слово. Эту поляну пересекли около десятка лошадей, которые ускакали по тропе, возле которой сейчас сидит Ребрых. Мы примерно в двух тысячах шагов от дороги. Всадники направляются к месту той засады, но есть риск, что они услышат нас из-за осыпающихся камней. К востоку отсюда дорога сворачивает. Можем воспользоваться другой тропой, которая выведет нас с противоположной стороны.

Рансепт свернул налево и направился к одному из каменных домов. Вскочив, Ребрых подбежал к кастеляну, но остановился на пороге.

Сукуль увидела, как пес присел, поджав хвост.

– Там, внутри хижины, в дальнем ее конце, – пояснил кастелян, когда спутница подошла к нему, – в полу есть каменная плита, с выступами по краям.

– Туннель, что ли?

– Проход, – ответил Рансепт. – Но он ведет сквозь скалу, на которую нам не взобраться. Пришлось немного потрудиться, но теперь там достаточно чисто, чтобы мы могли им воспользоваться.

– Но зачем тебе вообще понадобилось это делать?

Вместо ответа старик пригнулся и скрылся в хижине. Ребрых пробрался следом.

Войдя за ними, Сукуль обнаружила перед собой крутой склон, ведущий к утопленному в землю каменному полу. Потолок был достаточно высоким, чтобы она могла выпрямиться во весь свой рост, не слишком, впрочем, высокий для ее возраста. Рансепт согнулся, будто пьяница в поисках собственных ног. Добравшись до дальнего края, он начал возиться с каменной крышкой. Девочка остановилась рядом с ним:

– И что, такое есть во всех хижинах?

– Нет. – Кастелян, крякнув, поднял люк.

Туннель мог оказаться непроходимым из-за заполнявших его спутанных корней, так что Сукуль по достоинству оценила усилия Рансепта, заблаговременно прорубившего для них путь.

– Но тут же нет деревьев, – заметила она, нахмурившись.

Старик, к тому времени уже спустившийся в дыру, помедлил, глядя на девочку.

– Корни принадлежат дереву, но все обстоит не так, как вы думаете, госпожа.

– То есть?

– Сами увидите. – Он скрылся из виду.

Сукуль взглянула на Ребрыха. Пес весь дрожал.

– Что, не нравится тебе тут?

Безумные собачьи глаза блеснули, поймав отражение какого-то невидимого источника света. Сукуль нахмурилась еще сильнее, озираясь вокруг. Хотя ее должна была окружать кромешная тьма, девочка могла различить каждую деталь хижины: наклонные стены из сложенных под углом идеально подогнанных каменных плит без всяких следов раствора, искусно окруженную камнями яму посередине, когда-то служившую очагом. Но источника света нигде видно не было. Дрожа, Сукуль пробралась в дыру следом за Рансептом.

Обрубленные концы толстых корней цеплялись за одежду и вонзались в тело. За волосы словно бы хватали чьи-то щупальца, сверху сыпалась земля. Воздух был спертым, но удивительно теплым, и от него пахло болотом. Девочка понятия не имела, каким образом Рансепту удавалось проталкивать свое массивное туловище через этот туннель, но он выглядел лишь смутным пятнышком далеко впереди, продолжая двигаться все дальше и дальше.

Какое бы неземное свечение ни исходило от стен хижины позади, оно постепенно осталось позади, и вскоре Сукуль уже приходилось пробираться на ощупь, цепляясь пальцами за корни, а вместо ровных камней по обеим сторонам тянулась влажная глина. Удерживать стены или потолок было нечему, и девочку охватил страх. Спереди повеяло прохладой.

Она слышала, как следом за ней, сопя и скребя когтями, ползет Ребрых.

Мгновение спустя вытянутые пальцы Сукуль наткнулись на пустоту, и она замерла:

– Рансепт? Я ничего не вижу!

– Необходимо время, дабы привыкнуть, госпожа, – послышался где-то впереди его голос.

– К чему привыкнуть? Тут нет света!

– А вы не смотрите глазами.

– Чем же мне тогда, интересно, смотреть? Пальцами?

Пес прополз мимо нее, и девочка ощутила сперва прикосновение его грязной шерсти, а затем – выступающих под шкурой ребер. Да уж, имя зверю дали вполне подходящее. Вытянув руки и шаря в пустоте, Сукуль заключила, что они находятся в какой-то пещере. Девочка подняла руку, но потолка не нашла.

– Это магия песьегонов, – пояснил Рансепт.

– Не может быть. Столь далеко на востоке песьегонов никогда не было.

– Здешние земли не всегда принадлежали тисте, госпожа.

«Что за ерунда?»

– Неправда, мы всегда тут жили. Ни один историк не оспаривает этого, кастелян. Ты недостаточно образован, но это не твоя вина. Просто так уж жизнь сложилась.

– Магия песьегонов полностью основана на огне и земле. Она боится небес. Огонь и земля, дерево и корни. Этот народ ушел отсюда, когда тут не стало лесов.

– Это все сказки.

– В жилах у отрицателей, которые держатся за остатки лесов королевства, есть примесь крови песьегонов, – продолжал Рансепт. – Вытеснить их было легко: вырубили леса, и этого оказалось достаточно. Не потребовалось развязывать войну. Не надо было устраивать ни них облавы и прочее. Они просто ушли. Вы называете все это сказками, госпожа? Можете считать как хотите, но это храм песьегонов, и, если вы откроете свои чувства, он вам покажется.

Ребрых, дрожа, жался к ее ногам.

– Почему твой пес так напуган, Рансепт?

– Воспоминания об айях, – пробормотал кастелян.

Она понятия не имела, о чем говорит старик.

– Просто возьми меня за руку и веди, – попросила Сукуль. – У нас хватает дел, и праздное времяпровождение в каком-то подземном храме к таковым не относится.

– Простите, госпожа. – (Она почувствовала, как ее правой руки коснулись его узловатые и шершавые, будто корни, пальцы.) – Шагайте спокойно, земля тут ровная.

Однако, когда старик повел ее вперед, стало ясно, что он идет кружным путем.

– Что мы обходим, Рансепт?

– Не важно, госпожа.

– Все