Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор

Анюта под предлогом визита на кухню, а Настя села в виде скромной, но весьма прелестной пай-девочки и смирено посмотрела на «своего господина».

Такое поведение, впрочем, Андрея Георгиевича особо не впечатлило. Те еще особы. Дай им только возможность, сразу на шею сядут, и ножками будут болтать!

- Анюта! - строго он дал указание в спину служанке, - много еды гостье не давай, не заслужила еще, да мне какой-нибудь пирожок принеси, что б не подавится и побыстрей, пока я окончательно не обозлился!

- Да, барин! - ответила служанка так беспечно, что попаданец только вздохнул. Беда с этими бабами! Сказал строго невесте:

- А ты думай вначале перед тем, как злить мужчину вечером перед сном в общей кровати!

Настя после бойкой и почти бесбашенной Анюты как-то утихла и посмотрела почти испуганно:

- Почему в одной, у тебя разве нет еще постели?

- Не-а, - нагло ответил гадский жених, ухмыляясь так нехорошо.

- А твои гостиные номера? Я еще там ночевала, - напомнила Настя. Вот сволочь, мог бы и пожалеть слабую девушку!

= Мои гостиные покои предназначены для благородных гостей, а не такой грызнули, как ты.

- Я благородная дворянка Анастасия Татищева! - гордо заявила девушка.

- Ты на себя в зеркало смотрела? - обломил ее безжалостный хозяин, - тоже мне дворянка! О а вот и Анюта с едой. Поешь, и быстренько спать ляжем.

А ты, - показал суровый перст помещика на Анюту, - должна понимать, что можно дворянке, то совершенно нельзя простолюдинке. Ясно?

- Ага, - испуганно кивнула служанка и, кажется, была готова заплакать. Андрей Георгиевич был всякий с девушками – щедрый, ласковый, добрый – но никогда таким сердитым и злым. Что это он, может, из-за невесты?

- И чтобы не забывалась, сходишь завтра с утра на конюшню. Там тебя будет ждать Леонтий с розгами. Высечет, как сидорову козу, чтобы неделю сидеть не могла!

- Барин! - все-таки испугалась Анюта своего благородного любовника.

- Андрей Георгиевич, нельзя же так, - вторила Настя, тоже изрядно испуганная поведением жениха.

- Все девушки! - прекратил бесполезный женский гомон Макурин, - Анюта, сегодня ты свободна. Завтра, если не будешь высечена, сам поведу и будешь высечена вдвое. И скажи там Гавриле с женой, чтобы спали в покоях гостей, барыню пусть не ждут. Настя, ешь давай скорее, я уже в нетерпении от нашей ночи!

Сделал вил, что не увидел умоляющие взгляды, что одной, что другой. Разумеется, он не собирался бить одну и заставлять заниматься сексом другую. Но они об этом не должны были знать. Иначе женская часть точно обнаглеет.

Взял вкусный пирожок. Гадская Анюта вместо одного, как он просил, взяла целую миску. И ведь не оторвешься! Так он совсем разъестся!

А Настя ест совсем немного, будто в укор. Что за мир!

Уже совсем обозленный и в первую очередь в себя, съел все пирожки и, не дожидаясь невесту, строго скомандовал:

- Спать, ничего не знаю!

И уже не очень-то и слушая, потушил свечи и кинул Настю на кровать.

Та рухнула безмолвно, словно не та, которая каждое его движение непрерывно комментировала.

Немного обеспокоенный ее покорностью, торопливо раздался, лег рядом с ней.

Та сразу обняла его за шею теплыми руками, нашла губы, неумело поцеловала.

- Так и не училась целоваться, - сообщил он ей, - как замуж пойдешь?

- Ха, - сообщила наглая невеста, - я не пойду, так меня муж под венец затащит. Так ведь? – вдруг ласково и нежно спросила она.

- Конечно, - согласился он с Настей, - такая красивая и желанная, куда я без тебя?

- Вот! - удовлетворенно воскликнула девушка, - можешь ведь, когда хочешь, милый мой, дорогой! Ой!

Это последнее восклицание у него вышло помимо воли, после того, как Макурин рывком поднял ее на себя и прижал.

- Но мы же не женаты, - жалобно напомнила Настя, - а как же Господь наш Вседержитель?

Однако второй раз на эту ловушку Андрей Георгиевич не поймался. Он подумал и решил, что не такая уж эта греховность, заниматься плотскою любовью до венца. Куда больший грех не заниматься ее вообще и не иметь детей.

- Мой грех, - сообщил он, - я буду отвечать перед Господом Нашим. А ты тут не при чем, моя красавица!

- Да как же не причем, - почти заплакала она, чувствуя, как он норовисто (когда успел научится?) снимает с нее платье и женское нижнее белье, которое она специально одела на этот случай.

- Я тебя заставил, а ты сопротивлялась, - решил он, - значит, ты не виновата. Лежи спокойно!

-Да как же лежи спокойно! - отдышавшись и ответив на его поцелуй, ответила Настя, ты ведь… Ай!

- Все! - решил попаданец, - эти женщины всегда будут болтать, что в XIX, что в XXI веке. А я, значит, значит, должен страдать… Вот тебе!

И начал решительно атаковать, навалившись на свое пока еще невесту, но уже почти жену.

А она, вначале отбиваясь, не потому что против, а потому что так не положено, чем дальше, тем все более этого хотела. И, наконец, сама прильнулась к нему.

Потом они уснули, крепко обнявшись, как настоящие муж и жена. Еще одна семья, наконец, появилась на этом свете. Гип-гип ура!

Утром Андрей Георгиевич проснулся от какой-то радикальной и радостной новизны. Словно он снова появился в XIX веке и перед ним будет целый и желанный мир. Полежал немного, греясь в этом чарующем чувстве. Потом понял, что рядом кто-то есть, вспомнил: Настя! Допрыгалась-таки, плутовка. И ты допрыгался, негодный мальчишка!

- Дорогая моя, пора вставать! - нежно и ласково почти пропел он, - уже утро, петухи вон стараются, нас будят.

- Ах, милый, с тобой так хорошо спать! - зевнула она лениво. Потом почувствовала, что как-то все по-другому, попеняла: - эх ты, греховодник, склонил-таки меня к греху! Я же еще невенчанная, а уже в постели с мужчиной.

- Ага, - поддакнул Андрей Георгиевич, - правда, тебе пришлось много постараться. Аж прямо приехать к жениху!

- Ну да, - не смутилась Настя, - если вас, мужчин, все ждать, так человечество совсем вымрет! Ничего не делаете!

- Как так! – даже опешил немного Макурин, - я же еще и виноват буду! А в чем – что сталкивал к греху, или, наоборот, не сталкивал?

- Да! - припечатала