Место для нас - Хэрриет Эванс

– Что ж, спасибо, сестричка, – торжественно изрекла Люси. – Глубокая мысль.

– Очень глубокая. – Кэт забросила сумку на плечо. – До вечера, сестричка.

Кэт любила ходить на работу пешком. По вьющейся по холму тропинке от Винтерфолда до деревни, в полуденной дымке, мимо живых изгородей в густой летней зелени, под воркование лесных голубей. Добравшись до подножия холма, она срезала путь и шла наискосок через поле, перешагивала длинными ногами через перелазы и поглядывала на кустики ежевики, обрамлявшие дорогу. Ягоды все еще были твердыми и зелеными, хотя некоторые начинали розоветь и лиловеть. Джо обещал через недельку-другую пойти собирать ежевику, чтобы потом варить варенье, печь песочные пироги и рулеты. На следующей неделе он должен был приехать в Винтерфолд и посмотреть на яблоки – Марта сказала ему, что он может взять сколько захочет, когда они созреют. Через пару месяцев примерно. Лето кончалось, надвигалась осень. Не то чтобы прямо надвигалась, но уже чувствовалась. Прошел почти год с тех пор, когда бабуля разослала родным приглашения. Прошел целый год, и как все изменилось!

Кэт нравилась работа в пабе, и тем не менее она понимала, что ей нужен какой-то план, какой-то проект, благодаря которому сложилось бы ее будущее. Помимо прочего, она не хотела всегда жить под одной крышей с бабушкой. Как бы ни был мил и прекрасен Винтерфолд, это был не ее дом, хотя… просыпаться каждое утро в своей старой комнате, спускаться к завтраку, смотреть на поля, прикасаться к теплому дереву, видеть, как Люк носится по саду, – это был сон, от которого не хотелось просыпаться. И все же Кэт хотела, чтобы ее жизнь снова обрела ощущение реальности – впервые за несколько лет. Ей хотелось сделать свою ставку – потому что теперь она знала: место для нее и Люка здесь, посреди этих уютных зеленых холмов.

Здесь же развеян и прах ее матери. Быть может, мизерная частица этого праха витала в воздухе, которым они дышат. В этом воздухе, в ней самой, в Люке, на листьях яблонь, на клумбе с маргаритками, на крыше дома. Дейзи кремировали через неделю после того, как суд магистрата оштрафовал Марту и освободил. Прах развеяли в саду. К моменту церемонии, если можно так выразиться, Кэт уже неделю жила дома. Она занималась прополкой овощной грядки, когда Марта вышла из кухонной двери и крикнула:

– Думаю, пора!

Кэт поднялась наверх, в свою комнату, которая когда-то была комнатой ее матери, сняла джинсы и надела платье. Глупо, конечно, но она почувствовала, что сама должна это сделать, проявить нечто вроде уважения к Дейзи, которая избрала для себя такой выход; наконец попрощаться с ней, как положено. И когда Кэт сошла вниз, в саду ее ждали адвокат Натали, викарий Кэти, бабушка и Билл.

– Я позвала вас, – сказала Марта, – потому что так будет правильно.

Все молча стояли рядом. Билл сжал руку Кэт выше локтя, когда она шла мимо него, и вдруг ей стало страшновато от того, что предстояло сделать. Она взяла первую пригоршню праха, касаясь дрожащими пальцами холодного металла капсулы, и торопливо бросила пепел на ветер. Целый человек – а как мало пепла…

Кэт передала урну Марте и заметила, что выражение лица бабушки стало непроницаемым. Губы мрачно вытянулись тонкой ниточкой.

Марта не шевельнулась, и Кэт растерялась – как быть. Ее выручил Билл. Он протянул руку, взял урну и тихо произнес:

– Прощай, Дейзи. Покойся в мире.

С этими словами Билл вытряхнул остатки пепла на ладони и побежал по лужайке. Остальные стояли лицом к саду и огороду, к долине, раскинувшейся внизу. Билл взметнул руки ввысь, и закатное солнце озарило пылинки пепла, поплывшие, подобно рою пчел или ос, золотистые и легкие.

И не осталось ничего, никаких следов, что когда-то здесь была Дейзи. Кэт стало отчасти грустно, а отчасти она наконец осознала правду, а правда заключалась в том, что на самом деле Дейзи здесь, по-настоящему, никогда не жила. И никогда она по-настоящему не была ни матерью Кэт, ни сестрой Билла, ни дочерью Марты. А самой-то собой она когда-нибудь была где-то еще? Или нет? И еще один вопрос пугал Кэт, хотя ни к кому она с ним обратиться не смела: похожа ли она на мать? Кэт часто думала о том, как просто ей удалось убедить Джо, что она в него не влюблена. Как легко ей было оттолкнуть его и подавить собственные чувства. Почему? Да потому что спрятаться и затаиться легко, но очень, очень трудно потом пробиться к кожуре, загрубевшей и сморщившейся под солнцем, и очистить себя от нее.

Когда Кэт вошла, в пабе было тихо. Из радиоприемника звучала мелодия «Call Me Maybe»[115]. Из сада за пабом доносился голос Шейлы, она подпевала. Кэт пошла в ту сторону.

Шейла склонилась к крошечному кустику розмарина и отщипывала веточки, которые укладывала в карман фартука. При этом то и дело имитировала жест «позвони мне», делая вид, будто держит в руке телефон.

– Привет, дорогуша, – поздоровалась она с Кэт. – У нас опять рук не хватает. Джон взял выходной. Говорит – варикоз. Какой, к черту, варикоз, ему двадцать восемь! Наверняка подслушал, как Дон жаловалась на свои вены. Похмелье у него, а не варикоз. Пьянчуга гадский. – Она вдруг выкрикнула: «Call Me Maybe!» Последовала долгая пауза – Шейла прислушивалась к доносящейся из паба музыке, а потом снова взревела: – «Call Me Maybe!» Слов не знаю, – призналась она, заметив, что Кэт смотрит на нее и смеется.

– Ну, некоторые знаешь, – сказала Кэт.

– О, что за песня! Уж получше, чем «Blurred Lines»[116]. Терпеть не могу эти рэперские скороговорки! – Шейла фальшиво пропела припев, подчеркнув исполнением несусветную нелепицу текста. – Чем могу помочь, дорогуша?

Кэт поискала глазами Джо, не увидела и взяла у Шейлы ножницы, решив потянуть время.

– Не стоит так наклоняться… Что еще тебе нужно из зелени?

– Вот спасибо, дорогуша. А я что тут делала, когда ты пришла? Ах да, хочу взять немного тимьяна, большой пучок петрушки и чуток эстрагона.

– А, понятно. – Срезая веточки пряных трав, Кэт бросила взгляд на живую изгородь. – Слушай, Шейла, я кое о чем подумала…

– О, вот здесь можно потанцевать! – воскликнула Шейла. – Нравится мне этот кусочек. Круто она поет, правда? Хороша песенка. О, как я обожаю танцевать!

– Я тоже! – просияла Кэт. – Я тоже!

Они немного потанцевали в саду, хлопая в ладоши и подпевая песенке и хохоча. Через какое-то время Шейла вернулась на террасу и выключила радио.

– О-о-о-о… Бока мои болят. Кэт, дорогуша моя, ты просто озарила собой это место, теперь тут все светится.

– Ой, да ладно. – Кэт пожала плечами, стараясь не показать, как ей приятна похвала. Она сняла кардиган. – Я хотела кое о чем попросить тебя, Шейла. Я об этом говорила с Джо, но с того разговора прошло уже порядочно времени… Ты не думала о том, чтобы расширить сад? Чтобы устроить овощную грядку вон там, подальше, а поближе к пабу поставить столики под навесом?