Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман

– А вы ощущаете их реальность?

– Ну, в общем, да.

Девушка улыбнулась.

– Какой вы смешной. Дело в том, что это – ваши реальные воспоминания.

Она игриво похлопала сварщика по плечу и продолжила:

– Но я должна вас предупредить: в ваших воспоминаниях будет временной провал.

– Провал? И насколько большой?

Девушка вновь посмотрела на планшет.

Девушка вновь посмотрела на планшет.

– С того обеда прошло три года и три месяца, – сказала она. – Вы плыли к месту своей новой работы, но на другом корабле.

– Но я не помню эту новую работу.

– Все правильно, – ответила девушка с широкой улыбкой. – Счастливого пути!

И перед тем, как уйти, она пожала ему руку, удержав в своей ладони чуть дольше, чем требовалось.

Идея принадлежала Лориане.

На островах скопилось слишком много рабочих, которые хотели вернуться к обычной жизни на родине – где бы эта родина ни находилась. Но, даже не общаясь с Гипероблаком, все знали – любой, кто захочет покинуть Кваджалейн, будет освобожден от воспоминаний о том, что он делал на острове. Конечно, Гипероблако наделит уезжающего личностью не хуже, чем та, что была у него до приезда, а может быть, и получше, но желающих уехать было все-таки не очень много. Сохранение своей индивидуальности у человека в конечном итоге запрограммировано на уровне инстинкта.

Лориана, уже давно переставшая думать о себе как об агенте Нимбуса, отвечала за достаточно ограниченное, одностороннее общение с Гипероблаком, а потому стала для многих со временем человеком, к которому можно обратиться с просьбой или жалобой.

– Не могли бы вы обеспечить большее разнообразие круп?

– Очень хочется иметь питомца. Нет ли возможности достать какое-нибудь домашнее животное?

– Новому мосту, который соединяет большие острова, явно не хватает велодорожки.

– Конечно, – отвечала Лориана. – Я посмотрю, что можно сделать.

И, когда более-менее разумные просьбы бывали исполнены, люди ее благодарили. Чего эти люди не понимали, так это того, что Лориане и пальцем шевелить не нужно было, чтобы набор присылаемых круп стал разнообразнее, чтобы на острова завезли партию кисок-собачек, а рабочие вдруг начертили на мосту линию, разделяющую пешеходную и велосипедную дорожки. Всем этим они были обязаны Гипероблаку, которое теперь видело, слышало и обоняло все, что находилось и происходило на острове, благодаря оптико-волоконному кабелю, проложенному по дну океана прямо до границ бывшей слепой зоны. И хотя связь была не столь эффективной, как в иных частях мира, но она была. Помехи мешали беспроводной связи, была опасность, что жнецы перехватят сообщения, посылаемые Гипероблаку, и тайное убежище перестанет быть тайным. Они как будто вернулись в двадцатый век.

Кому-то это нравилось, кому-то нет. Лориане была по душе эта заторможенность коммуникации – у нее был законный повод объяснить проблемами со связью свое желание побыть одной и ни с кем не общаться.

Но поскольку Лориана, подобно доброй фее, руководила всей системой коммуникации, ей приходилось иметь дело с одним весьма неприятным обстоятельством: на островах скопились сотни людей, и среди них было немало ворчунов, в том числе и злобных.

Одна бригада строителей отличалась особенно настырным характером – настолько, что однажды ее члены ворвались в офис Лорианы и потребовали отправки домой, угрожая, что в противном случае возьмут дело в свои руки и ни перед чем не остановятся – даже перед кровопролитием. И это было по-настоящему опасно – хотя на одном из главных островов уже был восстановительный центр, но в отсутствие надежной беспроводной связи Лориана не могла подгружать в глубинное сознание Гипероблака новые порции своих воспоминаний, и если она будет убита (а разъяренные рабочие угрожали именно этим), то, восстановленная, она будет помнить себя лишь до того момента, когда на борту «Красотки Ланикай» достигла границы слепой зоны вместе с тогда еще живой директором Хиллиард.

Это обстоятельство подсказало Лориане решение.

– Гипероблако заменит вам ваши воспоминания на… ваши собственные воспоминания, – сказала она рабочим.

Те опешили настолько, что жажда убийства в них поутихла.

– Это как? – спросили они.

– Гипероблако хранит полный набор ваших воспоминаний, – сказала Лориана. – То, что вы помните сейчас, будет стерто и заменено тем, что вы помнили до приезда на острова.

– И Гипероблако сможет? – спросили рабочие.

– Сможет и сделает, – ответила Лориана.

Рабочие в недоумении почесали затылки, но, в отсутствие внятных альтернатив, согласились. Тем более что Лориана говорила уверенно.

Конечно, она не была уверена ни в чем. Все, что она сообщила рабочим, было придумано ею на ходу, но она знала о благосклонности Гипероблака и надеялась, что эту просьбу рабочих оно исполнит с той же легкостью, с которой доставляло на острова разнообразные крупы. И только тогда, когда первая партия рабочих получила вместо новых воспоминаний свои, но старые, Лориана поняла, что Гипероблако прислушалось к ее более чем смелым словам.

Теперь острова покидали многие рабочие, так как вся основная работа была сделана.

Сделана достаточно быстро. Все, что было в планах Гипероблака, было завершено. Лориана старалась не светиться на строительстве, но издалека внимательно отслеживала все происходящее там, чтобы работы шли по плану – ведь частенько находились те, кто пытался сунуть нос не в свои дела и помешать ходу строительства. Так, Сикора попытался воспрепятствовать тому, чтобы рабочие лили двойной фундамент – якобы это было ненужное разбазаривание ресурсов.

Лориана постаралась сделать так, чтобы отредактированное Сикорой распоряжение не дошло до рабочих, И, вообще, значительную часть усилий она тратила на то, чтобы нейтрализовать попытки Сикоры вмешаться в строительство.

Затем от Гипероблака пришел новый приказ на строительство объекта, которого не было в планах. Причем приказ пришел Сикоре, которому предписывалось осуществлять надзор за строительством базы отдыха, которую планировалось разместить на самом дальнем острове атолла. Причем это должна была быть не просто база, но целый оздоровительно-деловой центр, с конференц-залами и гостиницами. Сикора со всей своей тупой энергией набросился на это дело, даже не задумываясь, почему у возводимого под его началом центра не предусмотрено никаких связей с остальными островами. Похоже, занимая Сикору таким образом, Гипероблако решило убрать его подальше от настоящего дела. Это-то и была, как это как-то выразил Фарадей, песочница, играя в которой, Сикора не мешал взрослым, занимающимся настоящими, взрослыми проблемами.

Только ближе к концу второго года строительства всем стало ясно, что за стройка велась на атолле, потому что сооружения, установленные на двойных бетонных фундаментах, были весьма специфичны по своей природе. Как только они приняли свои реальные очертания, их предназначение трудно стало скрыть.