Королевство шипов и роз - Сара Маас

– Если однажды она уже завладела силой Тамлина, что мешает ей сделать это снова?

Вопрос давно крутился у меня на языке, но произнести его вслух я осмелилась только сейчас.

– Ей будет не так-то легко обмануть его снова, – глядя в потолок, сказал Ризанд. – Главное оружие Амаранты – ее способность удерживать отнятую у нас силу. Доступа к отнятой силе у нее почти нет, а вот помыкать нами она может с помощью нашей же силы. Потому-то я и не в состоянии встряхнуть ей разум. Потому-то Амаранта до сих пор жива. Едва только ты разрушишь ее проклятие, гнев Тамлина вырвется наружу и станет неодолимым. Амаранта с ним не справится. Зато Тамлин размажет ее по стенам.

От слов Ризанда меня прошиб холод.

– Как ты думаешь, ради чего я все это затеял? – усмехнулся он.

– Ну ты и чудовище!

– Согласен. Но чудовище, не лишенное практической сметки. Тамлин в состоянии слепой, безудержной ярости – лучшее наше оружие против Амаранты. Тамлина уже корежило, когда ты заключила с нею уговор. Но когда он увидел у тебя на руке мою татуировку… Мне не рассказать тебе о своих ощущениях. С этим надо родиться. Поверь на слово: Тамлин весь изошел на ярость. А чтобы вызвать в нем эту ярость, надо обладать моими способностями.

Мне не хотелось думать о его способностях.

– А вдруг Тамлин и тебя размажет по стенам?

– Допускаю, он попытается это сделать. Но у меня есть стойкое ощущение, что вначале он убьет Амаранту. Куда ни кинь, основная виновница – она. Даже в том, как я обращаюсь с тобой, виновата прежде всего она. Поэтому завтра Тамлин убьет Амаранту, и я обрету свободу раньше, чем его ярость переметнется на меня. А наш поединок способен начисто разрушить эту гору. Бывшую святыню.

Ризанд принялся разглядывать свои ногти.

– К тому же у меня припасено еще несколько козырных карт.

Я вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснений.

– Клянусь Котлом, Фейра, я не такой уж мерзавец, каким ты наверняка меня считаешь. Я заставляю тебя пить фэйрийское вино, туманю тебе мозги. Но тебя не удивляет, что я всегда касался лишь твоих рук и талии?

Так оно и было… вплоть до сегодняшнего вечера, до проклятого поцелуя. Я стиснула зубы. Утихшая злость вспыхнула снова, но я вдруг увидела замысел Ризанда.

– Это единственное доказательство моей невиновности, – сказал Ризанд. – Единственный довод, который заставит Тамлина крепко подумать, прежде чем затевать поединок со мной. Я уже не говорю о том, сколько ни в чем не повинных фэйри и фэйцев погибнет при нашем сражении. Более того, это единственное доказательство, что я держал твою сторону. Поверь, я был бы не прочь насладиться с тобой. Но на карту поставлено нечто более серьезное, чем стремление затащить в постель упрямую человеческую девчонку.

Он не врал, но я все-таки спросила:

– Например… что?

– Мои земли, – ответил Ризанд.

Он смотрел не на меня, а куда-то очень, очень далеко. Такой взгляд я видела у него впервые.

– Мои подданные, попавшие в рабство к самозваной королеве-тиранке. Ей ничего не стоит оборвать жизнь каждого из них. Не так посмотрел, не то слово произнес. Кстати, Тамлин мог бы сказать тебе то же самое. У него тоже болит душа за Двор весны.

Нет, Тамлин не сказал бы мне ничего. Ризанду Амаранта оставила больше свободы. Тамлина она держала на поводке своего проклятия.

– А чем ты так насолил Амаранте? Почему тебя называют ее шлюхом? – решилась спросить я.

– Неужели не догадалась? – Ризанд указал на свое красивое лицо.

Я не поймалась на шутку, и он вздохнул.

– Наверное, ты не знала. Мой отец убил отца Тамлина и его братьев.

Я вздрогнула. Тамлин никогда не говорил, что к гибели его отца и братьев причастен Двор ночи.

– Это долгая история, и я сейчас не настроен ее рассказывать. А если вкратце… когда Амаранта украла наши земли и объявила себя королевой, она решила, что сын убийцы ее лучшего друга достоин особого наказания. То есть за деяния моего отца она возненавидела меня.

Наверное, сейчас мне стоило протянуть Ризанду руку и извиниться за все резкости, но из моей головы исчезли все мысли. То, что Амаранта с ним сделала…

– Вот так, Фейра, – устало продолжал он. – Теперь ты знаешь, что судьба нашего бессмертного мира находится в руках человеческой девчонки, которая даже не умеет читать.

Ризанд невесело засмеялся, обхватил голову и закрыл глаза.

– Кто бы подумал!..

Часть меня искала слова, чтобы воспользоваться его уязвимостью и ударить побольнее. Но другая часть анализировала услышанное и все его поступки. Ризанд не сразу стал меня целовать. Он оглянулся на дверь. Он знал, что Амаранта уже на подходе. Возможно, Ризанд целовал меня, чтобы ее позлить. Или же…

Если бы он меня не поцеловал, если бы не появился и не прервал наше с Тамлином неистовство, я бы вернулась в тронный зал со смазанным узором. Все бы видели, где именно смазана краска. И все, особенно Амаранта, догадались бы, почему краска смазана. Она бы быстро поняла, с кем я была… Думать о возможном наказании мне не хотелось.

Независимо от его замыслов и действий, Ризанд все это время спасал мне жизнь. Получается, он начал оберегать меня еще прежде, чем я оказалась в Подгорье.

– Я рассказал тебе непростительно много, – вздохнул он, поднимаясь на ноги. – Наверное, мне вначале нужно было тебя опоить. Если тебе хватит мозгов, ты найдешь способ использовать эти сведения против меня. А если у тебя есть настоящий вкус к жестокости, ты отправишься к Амаранте и расскажешь правду про ее шлюха. Возможно, за это она отдаст тебе Тамлина.

Ризанд засунул руки в карманы черных панталон и начал смешиваться с тенями. Увидев его понурые плечи, я сказала то, в чем не хотела признаваться даже себе:

– Когда ты исцелил мне руку… Тебе не нужно было заключать со мной уговор. Ты мог бы потребовать каждый день в году.

Признание давалось тяжело. Ризанд, наполовину окутанный тенями, повернулся ко мне.

– Каждый день каждой недели. Ты мог поставить такое условие, и я бы сказала «да».

Это не было вопросом, но мне очень хотелось услышать его ответ.

Чувственные губы Ризанда тронула легкая улыбка.

– Я знаю, – сказал он и исчез.

На последнее задание мне выдали мою старую одежду: грязную, изорванную и до сих пор хранившую зловоние лабиринта. Вонючие лохмотья не помешали мне войти в тронный зал с высоко поднятой головой.

Первое, что меня поразило, – широко распахнутые двери и гробовая тишина. Я ожидала услышать крики, смех, оскорбительные возгласы. Я думала, зрители опять будут делать ставки. Но фэйри только смотрели на меня. Те, чьи лица скрывали маски, – особенно пристально.