Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

Уважаемая мисс Литтон!

Я пишу Вам в надежде, что Вы будете достаточно добры и найдете время сообщить мне, как чувствует себя Ваш мальчик. Я водитель той самой машины, что вчера сбила его. Я совершенно уверен, что Вы никогда не сможете меня простить, я и сам никогда не прощу себя.

Могу только заверить Вас в том — хотя, наверное, это слишком походит на просьбу поверить мне, — что я тогда ехал очень медленно и осторожно, а Ваш малыш появился перед моей машиной совершенно неожиданно, буквально из ниоткуда. Это невозможно забыть. Я узнал в больнице, что, хотя его состояние тяжелое, жизни его уже ничто не угрожает, за что я благодарю Бога. Но я очень хотел бы поговорить с Вами лично и выразить мои глубокие сожаления, а также услышать, дай Бог, о его окончательном выздоровлении.

Искренне Ваш,

Гордон Робинсон.

Какое чудесное послание, какой чудесный человек! ММ решила написать ему и обнадежить, как только сама немного оправится от случившегося.

В то утро доктор немного запоздал с обходом, было уже почти одиннадцать часов, когда он подошел к постели Джея.

— Как он?

— О, совсем неплохо. Спит в основном. И слегка повышена температура.

— Ну, этого следовало ожидать. Хотя, вообще-то, я думал, что к нынешнему утру он будет поактивнее. Давайте-ка посмотрим…

Доктор откинул одеяло, поднес стетоскоп к забинтованной грудке Джея и долго слушал его. Затем встал и посмотрел на него сверху.

— Что-то мне не очень это нравится, — покачал головой он. — Где сестра? Думаю, нужно повторно сделать рентген.

ММ появилась перед обедом, нагруженная виноградом, яблоками и игрушками. Ее провели в кабинет старшей сестры, где ее ждал врач. Он сказал, что не видит серьезных причин волноваться, но ситуация с Джеем несколько хуже, чем он надеялся.

— В каком смысле? — спросила ММ, и голос ее прозвучал резко, почти категорично.

Доктор мягко ответил, что, по всей видимости, у Джея грудная инфекция и ему стало труднее дышать.

— Это следствие удара в грудь, понимаете? В результате не только поломаны ребра, но и повреждена плевра.

— Что такое плевра? — спросила ММ все тем же угрожающим тоном.

— Это тонкая двухслойная мембрана. Один ее слой охватывает легкие извне, другой — изнутри грудной полости. Они обеспечивают скольжение и таким образом облегчают расширение и сужение легких во время дыхания. У Джея этот процесс нарушен. Я сделал повторный рентген, будем надеяться, что все не слишком страшно. Могу вас заверить, мы делаем все возможное. И у него сильный организм.

ММ ничего не ответила, она просто прошла в палату к кровати Джея. Он выглядел сонным, но не спал, дыхание его было угрожающе частым, глаза блестели, лицо горело.

— Здравствуй, мама. Где ты была, я тебя ждал.

— Прости, мой родной. Прости меня.

— Мне больно здесь. — Он показал на грудь. — Там все болит.

— Потерпи, мой хороший. Скоро станет лучше. Я обещаю. Как твоя ножка?

— Очень болит. — Джей облизнул пересохшие губы. — И голова тоже. Очень сильно. Подержи меня за руку, мама. Не уходи опять.

— Не уйду, Джей, не уйду. А теперь отдохни, постарайся не разговаривать. Я здесь.

— Идиоты, — сказал Роберт, отшвырнув газету. — Вот идиоты! Кто им наплел эту чушь?

— Не знаю, — устало произнес Джон.

Он подобрал газету с пола — ту, которую принес показать Роберту. В разделе ежедневных новостей экономической жизни города было напечатано сообщение следующего содержания: «Есть основания полагать, что строительная фирма „Бруер — Литтон“ испытывает серьезные финансовые затруднения. Ей не удалось получить несколько крупных контрактов, и два вкладчика, ранее финансировавшие ее проекты, недавно отказались ее субсидировать. Представитель конкурирующей компании „Хэгмен Беттс“, перехватившей у „Бруер — Литтон“ контракт на строительство нового элитного здания отеля на Парк-авеню, заявил в интервью, что они уже не впервые побеждают „Бруер — Литтон“ в борьбе за получение контрактов на строительство новых современных зданий. „Наша смета оказалась не такой затратной, — утверждает тот же представитель. — Кроме того, архитекторы сочли нашу концепцию строительства отеля наиболее отвечающей их художественному замыслу“».

— Иными словами, — заключил Роберт, — мы задираем цены, и все наши концепции — полное дерьмо. Вот гады! Что нам делать, Джон? От этой мерзкой грязи теперь век не отмоешься.

— Здравствуйте, ММ, — ответил ей Брансон на следующее утро, — я сейчас схожу за леди Селией.

— Как ты? Как Джей сегодня? — тревожно спросила Селия.

— Ему… не лучше.

ММ звонила ей вчера вечером, чтобы сообщить, что Джей не в таком хорошем состоянии, как все надеялись, у него высокая температура и она снова дежурит в больнице.

— Господи, да что ж это такое! А что с ним?

— У него воспаление легких. Двустороннее. Рентген отчетливо это показал.

— Но как же так? Почему? Его же сбила машина, я не понимаю…

— Это результат травмы. Повреждение грудной клетки. Это сложно, я…

— Все в порядке, ММ, ты можешь не объяснять. А температура по-прежнему высокая? Даже сегодня утром?

— Да. Все еще высокая. И ему тяжело дышать, и… в общем, остается только ждать, как мне сказали. Ему дают кислород, но больше они ничего сделать не могут.

Голос ММ задрожал. Селия почувствовала, что ее сердце тоже буквально сжалось от сострадания. Она на миг представила, что кто-то из ее детей — Адель или Венеция — лежит там и борется со смертью. И что бы она переживала? Как бы поступала? Нет, боже, это выше ее сил.

— Хочешь, я приеду туда и посижу с тобой? Тебе это поможет? Ты, должно быть, совершенно без сил.

— Нет, — сказала ММ, и в ее голосе прозвучало удивление, — нет, я в порядке. Я останусь здесь. Буду с ним, сколько нужно.

— Да, конечно, — согласилась Селия. — Он очень страдает?

— Очень. Ему тяжело дышать, каждый вдох доставляет боль, — спокойно и сурово, как всегда в сложных ситуациях, пояснила ММ.

— Ты хочешь, чтобы я приехала?

— Ну…

— Я еду, — заявила Селия.

Когда она вошла в палату, то не сразу поняла, кто из них больше страдает — Джей или ММ. Джея перевели в отдельное маленькое помещение: он дышал громко и с трудом. Лицо его горело, губы пересохли. Он что-то быстро-быстро бормотал. ММ смотрела на него в отчаянии.

— Домой, — твердил он безостановочно, — домой, хочу домой, — и затем: — Пустите, пустите меня.

— Он бредит, — почти резко сказала ММ. — Ш-ш-ш, Джей, ш-ш-ш. Все хорошо. Мама с тобой. Ему сейчас очень вредно разговаривать, понимаешь, он начинает кашлять.