Наперегонки с темнотой - Рина Шабанова

на стройке и всю жизнь оставался холост.

— Будьте начеку, — выходя вслед за ним, сказал я. — И сигнальте, в случае чего.

Снаружи было тихо. Кроме заунывного завывания ветра, ничто не отвлекало слух. Еще раз внимательно оглядевшись по сторонам, но так и не заметив ничего подозрительного, я перехватил поудобнее карабин, а после вместе с Дэниелсом пошел к подъезду. Вуд уже ждал нас у входа.

Глава 42

Дверь подъезда оказалась раскрыта настежь, внутри же будто прошелся мощнейший циклон. Повсюду царил немыслимый беспорядок. Электрический свет не горел (его не стало еще в январе), но чтобы оценить обстановку, хватало и дневного — он поступал сквозь зияющие пустотой оконные рамы и дверной проем.

На полу валялись обломки мебели, битое стекло, стреляные гильзы, какое-то грязное, вонючее тряпье и прочий мусор. На стенах четко проступали следы засохшей крови. Лифт, само собой, не работал, но в любом случае производить лишний шум я бы не рискнул.

— Идем друг за другом, — указав на лестницу, шепотом сказал я. — Вуд, ты прикрываешь.

На этот раз возражений у него не возникло. Ступая настолько тихо, насколько позволял разбросанный под ногами мусор, мы добрались до второго этажа и заглянули в длинный, узкий коридор. Выглядел он устрашающе.

Пол и стены залило чем-то липким, в нескольких метрах от входа валялся полуразложившийся мужской труп. Видимость была почти нулевой. Свет падал только из двух открытых квартир и небольшого окна в самом конце коридора. Как три беззвучные тени, крадучись мы подобрались к первой распахнутой двери и с осторожностью прошли внутрь.

Здесь тоже кругом виднелись следы разрушений, но с виду квартира казалась пустой. Обшарив каждый угол и убедившись, что она действительно необитаема, мы прикрыли за собой дверь и лишь после этого смогли перевести дух. В попытке унять бешеное сердцебиение, я упал на первый подвернувшийся стул и прижал локти к исхудавшим ребрам. От напряжения руки мелко тряслись, а где-то в районе груди разрастался вязкий ком страха.

— Здесь нет ни хрена. Если когда-нибудь тут что-то и было, все вынесли до нас, — выходя из кухни, недовольно сообщил Вуд. Замерев посреди комнаты, он ощупывал взглядом пространство в надежде наткнуться на что-нибудь съестное. — Как же жрать хочется…

— Значит идем дальше, — проронил я. Решив, что нельзя поддаваться страху и тратить драгоценное время на пустое рассиживание на стуле, я справился с рябью в глазах, поднялся на ноги и прошел к выходу мимо него. — Впереди еще много квартир. Возможно, в другой повезет больше.

И я оказался прав. Уже в следующей мы набрели на начатую пачку засохшего овсяного печенья. Оно было припрятано в глубине стенного шкафа за нагромождением тарелок и суповых кастрюль.

— Черт бы меня побрал! Это же настоящий клад! — воскликнул Вуд, когда я извлек его на свет. — Я такое раньше всегда на завтрак покупал! Ну и ну! Дай-ка мне одно…

— Тут мало, Вуд, — ответил я, заглянув внутрь пачки, где обнаружил всего шесть ссохшихся от старости печений. Я собирался уже убрать пачку в рюкзак, но задержался на ней голодным взглядом, сглотнул наполнившую рот жадную слюну и не в силах противиться накатившей слабости, капитулировал. — А, черт с ним, давайте съедим по одному. У меня желудок уже прилип к позвоночнику.

Мысль о том, что дома нас ждут десятки голодных ртов бледной вспышкой промелькнула в мозгу, но сразу погасла. Двое суток в желудке у меня не было ни крошки и, казалось, если сейчас я не съем хоть крупицу найденной снеди, организм откажется и дальше мне подчиняться.

С трудом откусив осколок сухого, твердого, как облицовочный кирпич печенья, я с наслаждением задержал его на языке. Желудок, почуяв пищу, в ту же секунду хищно сократился и издал свирепое утробное рычание. К горлу подкатила легкая тошнота.

Не обращая на нее внимания, я растягивал удовольствие, неспешно растирая печенье языком об небо. Тая, оно распадалось на множество мелких частиц, заполняло рот восхитительным, чуть солоноватым вкусом. В данный момент мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.

— Дай еще одно, — раздалось над ухом.

Интенсивно работая челюстями, Вуд тянул к пачке руку. Каким-то чудом ему удалось всего за полминуты полностью уничтожить черствое печенье и еще не успев до конца его проглотить, он нацелился на следующее. Дэниелс с закрытыми глазами стоял рядом и, как и я, медленно рассасывал доставшийся ему овсяный брикет.

— Ты что, целиком его заглотил? — озадаченно спросил я. — Приятель, да у тебя пасть как у акулы.

— Я жрать хочу! Давай еще по одному. Там как раз три.

— Эй, а Моррис и Ричардсон?

— А кто им скажет? — ухмыльнулся он. — Да брось, Уилсон. Дай мне это чертово печенье! Мы еще найдем!

Не дожидаясь моей реакции, он вцепился в пачку и потянул на себя. Я попытался ее удержать, тогда Вуд резко дернул рукой, отчего печенье с дробным стуком упало на грязный пол и покатилось в разные стороны. Не мешкая он схватил ближайшее к себе, быстро сунул в рот и так, с зажатым в зубах куском, принялся подбирать остальное.

Дэниелс рядом со мной давился от смеха.

— Вуд, да ты просто псих! — отрывисто выговорил он.

— Идите к черту, ясно? — с зажатым между челюстями печеньем прошепелявил тот. — Я, мать вашу, двое суток не ел!

Встав на ноги, он протянул мне собранное с пола печенье, но вместо того, чтобы взять его, я стукнул ему по руке, а следом отпихнул в грудь. Отлетев, он натолкнулся задом на кухонный стол, издал невнятный шипящий звук и тотчас с натугой выпрямился. В первую секунду, осознавая, видимо, что произошло, он растерянно поводил глазами, а затем злобно ощерился:

— Ты че, сука?

— Еще раз так сделаешь, я тебе в челюсть съезжу, ты понял? — процедил я с отвращением. Подойдя к нему вплотную, я воткнулся взглядом в его зрачки и четко, с разделением каждого слога повторил: — Еще раз и я съезжу тебе в рожу. Усек? Хочешь быть крысой? А? Хочешь в одну харю все оприходовать?

Я был выше его на полторы головы и знал, что сильнее. Мне ничего не стоило уложить его единственным ударом, но в какое бы бешенство меня не привела его выходка, я старался держать себя в руках. И я уже собирался отойти от него, когда он рывком сдернул с плеча ружье и, наставив на меня двуствольное дуло, остервенело прошипел:

— Да я тебя пристрелю, паскуда!

— Эй, эй, парни, уймитесь оба! — вклинился между нами Дэниелс.

— Пристрелишь? — Обхватив ладонью ствол, я дернул его вверх, так