Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

В хронике изумлений мы можем изумляться еще более изумительным вещам.

Когда-то известные всей Европе широко демонстрируемые сиамские близнецы из Сени рассказывали своему доктору Карлу Райгеру из Пожони (Братиславы), почему они появились на свет вот такими — сросшимися крестцовыми костями. Рассказывали так, как они слышали от своей матери. Мать, деревенская крепостная-батрачка, однажды загляделась на двух собак, которые после определенного действа не отпускали друг друга, а так вот и бегали по двору единым существом[143].

На письменный стол ученых попал и случай с младенцем-лягушонком. У матери во время беременности поднялся сильный жар; чтобы облегчить ее страдания, соседки дали ей в руку живую лягушку. Результатом такого домашнего средства стал ребенок с абсолютно лягушачьей головой. (Я видел его изображение в книге Каспара Шотта: у него был ужасно большой рот, прямо от одного уха до другого.)

Но это ничто по сравнению с девочкой, имевшей рот в форме ракушки, да что там — голову в форме раковины!

В каждом городе найдутся очень старые люди, которые помнят либо не помнят некоторые вещи. В городе Лувене самым старым жителем был Филипп Мерс, папский секретарь и каноник тамошней церкви св. Петра. Этот старый господин рассказал кажущуюся невероятной и все же действительно произошедшую историю знаменитому Томасу Фиенсу[144], профессору университета, уроженцу тамошних мест. Была у него сестра, — рассказывал старец из Лувена, — которая родилась без головы. Вместо головы у нее к шее была прилажена… раковина. Раковина открывалась и закрывалась, кормили девчушку в открывавшуюся щель с ложки. Природа так подшутила над нею, потому что матушка, когда ходила ею, отправилась как-то на рынок, там ей ужасно захотелось поесть устриц и прочих деликатесных моллюсков… Девочка с раковинообразной головой, несмотря на свое убожество, прожила одиннадцать лет и умерла по своей неосторожности. Уж очень жадно ловила она ложку, с которой ее кормили, она как бы укусила ее, раковина раскрошилась, и девочка умерла.

Доктор Фиенс добавляет, что каноник был уж очень стар, и сказку его невозможно проверить, слишком много с тех пор времени утекло. Сам он сильно сомневается в этом. «Господи, будь милостив к его душе».

Разумеется, к душе самого каноника. Ну и к душе профессора тоже, хотя он не постеснялся такую глубокую, как море, чушь вообще вставить в книгу.

Не только научные книги, но и газеты пестрели новостями о чудесах. Например, старые номера берлинской «Vossische Zeitung» заставляли своих подписчиков призадуматься над такого рода известиями.

Доводилось мне читать и о том, что власти официально предупреждали будущих мамаш об опасностях всякого удивления и восхищения.

В октябре 1686 года посол Сиама с большой помпой въехал в город Гент. В большой парадной карете, запряженной шестеркой лошадей, впереди, рядом и сзади которой скакали конные гвардейцы. Сбежавшиеся на это зрелище жители Гента дивились восточной роскоши, а еще больше персоне самого посла. Это был очень грузный мужчина со смуглой кожей, что само по себе было бы еще и ничего, но вот голова у него была раза в три больше, чем у простого смертного. Программа празднеств гласила, что посол посетит еще несколько городов. Прослышав про ужасную голову, городские власти так перепугались, что раструбили по своим городам: «когда господин посол будет проезжать, всем беременным женщинам оставаться дома и не выходить на улицу поглазеть на посла, пока парадный эскорт не проедет» («Dienstagische Fama», Берлин, 1686, 46 неделя).

Не думайте, что я позабыл о родимых пятнах, — напишу, чему учат в этой связи народные поверья.

Сильное желание чего-либо или неожиданный испуг не всегда имеют следствием рождение уродов. Зародыш во чреве матери может среагировать и по-другому. Ведь если женщина в положении в этот момент схватится за какую-нибудь часть тела, у ребенка в этом же месте проступит родимое пятно. По большей части пятно в форме плода ежевики, сливы, абрикоса и т. д. Но пятна могут быть и неопределенной формы, тогда воображение угадывает в них каких-нибудь зверей, например, мышь или крота.

Лафатер[145] приметил за одной дамой-картежницей, что ей для выигрыша — я сам не любитель карточной игры и не знаю, зачем ей это было надо, — всегда нужен был туз пик. Она всегда ужасно волновалась, ожидая следующей раздачи карт, и вот наконец ей улыбнулся пиковый туз. Она едва могла поверить своим глазам, даже потерла их. Словом, выиграла то, что хотела. Дама-картежница вскоре родила, и всем на удивление в глазах ребенка была хорошо видна точная копия туза пик.