Двадцать три - Линвуд Баркли

Уолден приоткрыл рот.

– Виктор?

– Нет-нет, не Виктор. Мужчина по имени Ангус Карлсон. – Я глубоко вздохнул. – Работал у нас в полиции Промис-Фоллз.

Совершенно потрясенный, Уолден резко выпрямился в кресле.

– Карлсон?

– Да, он.

– Но я видел его. Буквально вчера, в больнице.

Я кивнул.

– Да, все верно. Карлсон сознался в убийстве Оливии и еще двух женщин в Промис-Фоллз. Жертв может быть и больше. Он убил еще одну женщину, в Кливленде, до того, как переехал сюда.

– Господи Иисусе… – пробормотал он. – Вот так просто пришел и во всем признался?

– Нет, – ответил я. – Нам удалось вычислить его. Вообще-то вы тоже сыграли свою роль, когда показали мне эти счета за просроченные штрафы, которые получала Оливия. Мы схватили Карлсона как раз перед тем, когда он собирался совершить очередное преступление. Сегодня днем будет сделано официальное заявление о его аресте, но мне хотелось, чтобы вы первым об этом узнали.

Уолден покачал головой – видимо, так до конца и не мог поверить:

– Но за что?

Я пересказал ему соображения Ангуса.

– На мой взгляд, вся эта бредятина не имеет никакого смысла.

– Для него, может, и имеет, голова по-другому устроена, – сказал Уолден.

Я кивнул.

– Да, никогда не знаешь, что происходит в головах у других людей.

Фишер задумался, пытался осмыслить происходящее.

– Они ведь и у моего дома появятся наверняка?

– Кто они? – уточнил я.

– Да репортеры, – ответил он. – Стоит только рассказать им об этом, слетятся со всех сторон, как осы на сладкое.

– Предположение не лишено смысла, – заметил я. – Мы можем попросить их оставить семьи таких людей, как вы, в покое, но обычно они не прислушиваются к нашим советам.

Уолден осмотрел себя. На старой клетчатой фланелевой рубашке были видны застарелые пятна. И грустно улыбнулся:

– Бэт просто убила бы меня, если б я вышел перед камерами в таком виде, – с грустной улыбкой сказал он. – Так что надо надеть чистую рубашку. Они могут появиться с минуты на минуту.

Я так не думал, но, с другой стороны, кто-то уже мог сообщить Финли о Карлсоне. Позвонить в средства массовой информации и дать наводку на Финли.

– Вполне возможно, – кивнул я.

Уолден поднялся:

– Дайте мне минуту. Сейчас вернусь.

Он вышел из комнаты, я тоже поднялся из кресла.

И тут вдруг меня охватила слабость и закружилась голова.

В точности как тогда, когда я погнался за Виктором Руни по дорожке от дома, перед тем как ощутил острую боль в груди.

Я сделал несколько глубоких вдохов. Кислород, подумал я. Мне нужен кислород.

Через несколько секунд головокружение прошло, но появилось неприятное тянущее ощущение в животе.

Туалет и ванная у них вроде бы на первом этаже. Я направился к кухне, прошел мимо двери, за которой, как полагал, находилась дамская комната. Открыл ее и обнаружил там чулан. Но со второй дверью повезло больше.

Я шагнул в совмещенный санузел и оставил дверь открытой. Рядом с бачком на возвышении стояла белая фаянсовая раковина. За спиной у меня находилась сушилка для полотенец и полочка с какими-то туалетными принадлежностями. Я всего-то и хотел, что плеснуть в лицо холодной воды. Я до сих пор опасался пить ее, но раз уж сочли безопасным принимать душ, то ничего страшного не произойдет, если я умоюсь холодной водой.

Я отвернул кран, сунул под него руку, дал воде немного стечь, чтобы стала прохладной, потом подставил под нее ладони. Плотно закрыл глаза и плеснул воду в лицо.

Потом еще раз.

Выключил кран, потянулся за ручным полотенцем, что висело сзади, и вытер лицо.

А потом решил облегчить вес, давящий на ноги. Обхватил раковину руками с обеих сторон и нечаянно локтем сбил что-то с полочки.

Глянул вниз и увидел, что между раковиной и унитазом лежит на полу металлическая пилка для ногтей, принадлежавшая, видимо, Уолдену. Примерно шести дюймов в длину, с голубой пластиковой ручкой. Она упала рядом с пластмассовой корзиной для использованной бумаги. Я боялся, что кровь прихлынет у меня к голове, когда я нагнусь, чтобы поднять пилку.

Постою еще секунду и подниму.

Но когда я во второй раз глянул вниз, в мусорную корзину, то внимание мое привлек один предмет. Среди использованных смятых салфеток лежал небольшой пузырек – типа тех, в которых продают сироп от кашля. Но при одном взгляде на ярлычок я убедился, что никакой это не сироп от кашля.

Опираясь о край раковины одной рукой, я нагнулся и запустил пальцы в корзину. Ухватил пузырек, вытащил из корзины и поднес к глазам.

И прочел надпись на ярлычке.

«Сироп ипекакуаны[18]».

Я представления не имел, что они продолжают производить эту гадость. Вспомнил, что, когда был ребенком, у большинства людей в аптечках хранились такие же пузырьки. Но с годами это снадобье вроде бы вышло из моды.

И уж определенно не забыл, для чего оно предназначено.

От этого сиропа у человека начинается рвота. Жуткая рвота.

Я почувствовал, что кто-то подошел и остановился у двери. И обернулся, держа пузырек с рвотным снадобьем в руке.

На меня уставился Уолден Фишер в отглаженной белоснежной рубашке.

ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ

Вот дерьмо!

ШЕСТЬДЕСЯТ СЕМЬ

Дакворт

– Мне что-то стало нехорошо, – сказал я Уолдену. – Вот и зашел сюда на минутку привести себя в порядок.

Уолден промолчал.

Я приподнял пузырек.

– А это что такое, Уолден?

– Сами видите. Ипекакуана, – ответил он.

– Да вижу, вижу. Я умею читать. Давненько не видел таких пузырьков. Но этот вроде бы как новенький. – Я присмотрелся, повертел пузырек в пальцах. – Да и пустой к тому же. Где вы его раздобыли?

– Купил. Несколько аптек пришлось обойти, пока не нашел.

– От этого снадобья начинается сильная рвота.

– Да, – кивнул Уолден.

– Так зачем это вам понадобилось?

– Ну так, на всякий случай. Мало ли что.

– А ведь вы использовали его совсем недавно, – заметил я. – Лежал пузырек здесь, в мусорной корзине. Так что, должно быть, приняли снадобье где-то день тому назад или около того.

– Все верно, – нехотя пробормотал он. – Вчера утром. Когда услышал, что вода отравлена.