Побег из Невериона. Возвращение в Неверион - Сэмюэл Рэй Дилэни

что скоро сбежит в стольный город Колхари, где много приключений и всяких-разных чудес. Друзья находили, что это хорошая мысль, но с ним идти никто не хотел. В ту ночь Клодон вылез из-под соломы и старой кожи, где спал, посмотрел на месяц, блуждающий в облаках и листве, и отправился в путь – но сначала завернул к дому пристава, швырнул поленом в стену и был таков.

«Ну и дурак, – думал он на ходу. – Он же сразу поймет, что это я был, поймет, что я ушел».

Несколько часов спустя Клодон сидел у дороги. Небо между деревьями наливалось дымчатой медью. Ему хотелось плакать, но он стиснул зубы и сдержал слезы.

Через неделю он пришел в Колхари. Город не полюбился ему.

Заметим себе, вставил бы тут придирчивый наблюдатель: парень то и дело попадал в какие-то мелкие передряги – то удирал от сердитого возницы, с чьей телеги стащил капустный кочан, то дрался с другим юнцом из-за плода, упавшего с рыночного лотка, – но влипнуть в большую беду ему было бы затруднительно. Столичные приставы и стражники были слишком заняты серьезными преступлениями, порожденными голодом, хитроумием и гневом против порядков, где у одних есть все, а у других ничего. Им было не до мелких воришек.

Клодон начинал тосковать по дому, где на него обращали куда больше внимания, когда он валялся пьяный на улице, орал ночью песни и кидался черепками в соседские ставни.

Более сострадательный наблюдатель, пожалуй, не противоречил бы нам и рассказал его историю точно так же.

Через три месяца Клодон уехал с рыночным возницей в другую деревню. Жизнь там была проще, люди доверчивей, чем в столице, – они не так тряслись над своим добром и порой оставляли его без присмотра, а двери часто не запирались. Впрочем, и там он долго не задержался.

Надо сказать, что со временем Клодон убедил себя, будто прожил в Колхари не три месяца, а целый год. Порой, рассказывая байки деревенскому простаку или городскому пьянице, он говорил даже о проведенных в столице «годах» своей молодости.

Со времени его бегства в Колхари прошло уже больше двадцати лет. Последние пять недель Клодон жил в деревне под названием Нарнис, за пятьдесят миль от той, где родился. В западной ее стороне рос сосновый бор, горная тропа приводила через час к водопаду.

Прежний стройный юноша отяжелел и страдал постоянной жаждой и несварением.

2. Клодону снились шесты, пруд, мост… еще что-то… черное щупальце преобразилось в фитилек лампы. Он повернулся на бок, к плечу пристала солома. В шалаше жужжали мухи. Он попытался разглядеть… и открыл глаза. Солнечные лучи, как ножи, протыкали крышу.

3. Одуревший со сна Клодон не сразу сообразил, где он. Во сне не было голосов, красок, лиц, действий – ничего такого, что можно вытащить из черной реки сновидений на дневной светe, улыбнуться их нелепости, подивиться их красоте, понять, что из этого было навеяно прошлым опытом, а что – надеждой на будущее, между тем как все забывается с каждым мгновением. Этот сон был серой, туманной накипью воспоминания и фантазии на грани сознания, не желающей переходить в явь. Клодон не сразу сообразил, что колючая солома, лучи и запах нагретого тростника – это действительность, а не осадок сна. Сходным образом он по утрам то и дело путал деревню, где пробыл всего пять недель, с родной, где прожил шестнадцать лет; не будь одна на краю пустыни, а другая в горах, их бы и вовсе не отличить. Те же крытые шкурами и тростником хижины, те же каменные дома у дороги (один из них тоже принадлежал таможеннику). Вслед за банальнейшим вопросом «Где это я?» приходило сознание, что он не в родной деревне, но Клодон не сразу вспоминал, почему это так.

4. – Эй! – Что-то пощекотало Клодону бок. – Просыпайся, старый разбойник!

– Чего… Кто тут… – Клодон выпустил скопившиеся в животе газы. – Здорово, Фуниг.

– Эй! – засмеялся Фуниг и кинул в стенку еще пригоршню гальки. – Не хочешь поработать сегодня?

Клодон сел, потирая лоб.

– Работать не хочу, а заработать бы не мешало. – Он почесал бок со знакомыми рубцами. Одного пальца недоставало – он потерял его десять лет назад, работая камнеломом. – Опять, что ли, Терену канавы копать? И он десятником меня сделает? – Клодон вылез из шалаша, щурясь на свет. – Опять я перепил вчера, да? Вроде бы нет… а жаль. Лучше уж проснуться с похмелья, чем после дурного сна. С похмелья тебе хоть и худо, а голова ничего, работает.

– Когда ты напился в последний раз, то два дня провалялся в собственной моче и блевотине. Свинья ты, старик.

– На себя посмотри, – плюнул Клодон.

Фуниг был кособокий, один глаз у него не глядел, и рука с той стороны плохо действовала. Он не знал точно, сколько ему – девятнадцать, двадцать или двадцать один.

– Если опять напьешься, я тебя, вонючего, будить не приду. Я, к примеру, не выхожу из дому, пока не просплюсь как следует.

– Честный труженик вправе встать после честной выпивки. Для Нарниса это не менее верно, чем для любой другой деревушки. – Клодон отошел отлить к дубу. – Когда это я так разжирел, Клодон? Раньше был такой же тощий, как ты.

– Да что в тебе честного-то, старый ворюга?

Струя Клодона ударила в ствол, стекла наземь, растеклась на мелкие ручейки. Он снова почесал бок. На старые рубцы от порки в шестнадцать наложились новые лет восемь назад, когда его взяли близ Сарнесса за разбой. Вполне могли и к смерти приговорить: он, промышляя на проселках с ножами, дубинками и мечами под кожаным верхом повозки, убил нескольких мужчин и не меньше трех женщин. Но судьи в Сарнессе были ничуть не умней старейшин родной деревни. Его, как и тогда, взяли пьяным – он слова не мог вымолвить и плохо понимал, что творится вокруг, – но на этот раз судьи решили, что он совершил не больше, а меньше того, в чем его обвиняли. Поэтому он отделался только кнутом и теперь носил на себе дюжину рубцов. К ним добавилось с полдюжины других шрамов, о которых он даже не вспоминал – один на нижней губе, один через бровь.

Пять недель назад он пришел в эту горную деревушку, высматривая местного изгоя или дурака, с кем мог подружиться, и в первый же день встретил Фунига. Выпивая с ним при луне у мусорной кучи, Клодон поведал ему о своих несчастьях и предостерег от преступной стези: не то, мол,