Побег из Невериона. Возвращение в Неверион - Сэмюэл Рэй Дилэни

Разве может человек, дающий такие советы, быть отъявленным злодеем?

Сам Терен, когда они утром пришли к нему наниматься, поскреб бороду и сказал:

– Рубцы означают лишь то, что ты полностью расплатился за содеянное. Трудись, Клодон, и никто слова не скажет против тебя.

Клодон уже слышал такие слова и цену им знал, а вот парень проникся. Он успел приобрести в своей деревне прочную репутацию пьяницы и бездельника, но кнута пока что не нюхал. Клодон быстро провернул вместе с ним то небольшое количество краж, которое в Нарнисе могло сойти незамеченным. Половину из них Фуниг мог бы и сам совершить, проделывая это чуть реже, но другая половина заставила его ахать и дивиться собственной лихости. Ему стоило труда не похвастаться этим перед односельчанами.

– О таких делах лучше не вспоминать, Фуниг, – наставлял его Клодон. – Ты забыл – значит, все забыли.

Да что толку. У парня накопилось слишком много обид, и он не желал держать язык за зубами. Клодон понимал, что его сообщник годится разве что в попрошайки – но Фуниг, услышав, как повезло Клодону в Сарнессе, помнил только те рубцы, которые тот получил за разбой. И странное дело: сам Клодон, показывая их спьяну такому же пьяному дураку, больше негодовал на то, что над ним учинили в юности, чем на вторую расправу. Что до других метин – наплевать и забыть.

Пора, пожалуй, уходить из этой дыры и возвращаться к более доходной, хотя и опасной, жизни.

– Пошли, пошли, – настаивал Фуниг. – Терен вечером сказал у таверны, что возьмет столько людей, сколько с утра будут трезвые. Давай скорей. Он сказал, что уйдет рано и ждать никого не будет.

– Стало быть, ушел уже? Чего ж ты тогда меня разбудил?

– Да нет же, он еще на дворе…

– Ну придем мы туда, а он скажет: «Зачем ты, Фуниг, с Клодоном водишься? Ты хоть и дурак, да честный, а он дурной человек и доведет тебя до беды. Все здесь только и ждут, когда он уйдет».

Терен, вслед за сентенцией о расплате за содеянное, произнес и это, когда Клодон с Фунигом явились пьяные, на час опоздав с обеда.

– А я скажу ему: с кем хочу, с тем и дружу!

Они зашагали по истоптанной траве мимо трех заброшенных хижин, куда натащили столько хлама, что для ночлега места уже не осталось.

– Так и скажу! – Голова у кособокого Фунига при ходьбе моталась туда-сюда. За деревянным забором начинались обитаемые дома. – Вот увидишь. Я и раньше ему говорил. Да, у него есть деньги, и он строит себе новый каменный дом…

– Не он, а мы ему строим!

– …но не его дело говорить мне, с кем дружить, а с кем нет. Нашел себе честного дурака! Мы могли бы кое-что ему рассказать насчет этого, правда?

– Не рассказал ли уже, случаем? Ты и верно дурак, что со мной водишься, знаешь?

– Думаешь, ты первый мне говоришь это? Ну, пусть дурак.

– Есть хочу. Сорви-ка мне яблочко – ты длинный, достанешь.

Фуниг подпрыгнул, запустил руку в листья на низкой ветке и сорвал красный с зеленым плод.

– Держи, старый свин.

– А то не дурак. Как бы ты жил, если б тебе не говорили, что надо делать?

– Да так и жил бы. – Фуниг хотел снова подпрыгнуть, но передумал и с жадностью уставился на яблоко в руке Клодона. Тот смачно надкусил, и они двинулись дальше.

– Если Терен уже ушел, может, Яра даст нам поесть. – Яра, сестра Фунига, толстая и вечно надутая, работала в таверне.

– То есть ты знал, что зря меня будишь? Если не получим сегодня работу, я тебе кнута всыплю! – Клодон хотел дать Фунигу подзатыльник, но тот увернулся.

– Ну, еду-то мы всяко добудем.

– Ты, может, и да, а меня Яра кормить не станет. – На первых порах она выносила им кое-что в заднюю дверь, но потом стала заявлять, что у нее ничего не осталось.

– Значит, поделимся. Она мне не указ, с кем делиться.

– Тот тебе не указ, эта не указ. В том-то и беда, что указ.

Это было для Фунига слишком сложно, и он промолчал.

– Знаешь, вчера в таверне, когда ты ушел… – Клодон, собственно, повздорил с хозяином, Кратором, и тот его выставил, отчего он и лег спать трезвым. Не повезло ему: Терен вчера вечером, не спеша возвращаться в свою старую хижину, щедро поил пивом своих рабочих. – Был там один человек из Миногры, с женщиной. Она раньше у лицедеев играла, а теперь уже нет…

– Миногра, говоришь? – Клодон побывал в этой деревне до прихода в Нарнис и даже вспоминать о ней не хотел, как о многом и многом в своей жизни. Легче было вспоминать о несправедливости, постигшей его двадцать два года назад, чем о том, что случилось в Миногре.

– Он, – продолжал Фуниг, – говорил про этого Горжика, который освобождает всех неверионских рабов…

– Что говорил-то?

– Да что всегда говорят. То он будто бы разгромил рабские загоны на востоке, то его видели на западе с отрядом освобожденных сподвижников. Димит сказал, что он великий человек, а Пирин – что он с-смутьян и его надо в т-т-тюрьму посадить. – Фунигу выпала удача: мало над кем из односельчан он мог посмеяться. – А, вот еще: Горжику, мол, помогает варвар, и они вместе освобождают рабов.

– Варвары – ленивые, грязные скоты. Хорошо, что у нас тут их нет – хотя в Колхари я знавал кой-кого из них, попадались и приличные люди. Они-то и есть рабы, во всяком разе на юге. Но у нас и рабов нет, хвала безымянным богам, так что освободители нам ни к чему. Мало ли что болтают в таверне.

– Угу. Будь они у нас, я бы точно в рабство попал. Знаешь, что я еще слыхал?

Клодон отгрыз еще кусок яблока.

– Что?

– Говорят, он сам носит рабский ошейник, хотя давно уж не раб. И не снимет его, пока свою задачу не выполнит.

– Не снимет, говоришь? – засмеялся Клодон. – Ну да, я и таких встречал в городе. Может, среди них и освободители попадаются, хотя и сомнительно.

– Это ты про кого?

– Чтоб понять, надо год прожить в большом городе. Тут таких нет – а если и есть, то их не видать.

– Каких это?

– Есть в Колхари такой мост, и там… нет, не понять тебе. Твое счастье, Фуниг, что ты дурак.

– Он смелый, этот Горжик. Большой человек. Все про него говорят. Если кто в таверне рассказывает о нем, все слушают.