Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт

— Да я и на полу могу... мне не привыкать, — устало бормочет рыжеволосая воительница.

Лидрал помогает ей встать и ведет в будущую гостиную — просторную, но пока почти не обставленную.

Едва Лидрал и Кадара покидают кухню, как Ваос снова тянется за хлебом.

Доррин с кружкой в руках подходит к двери и выглядывает наружу. Снег все падает и падает. Он уже скрыл следы Кадары. В окне дома Риллы едва заметно мерцает огонек.

Хотел бы Доррин знать, что он может сделать для Брида и будет ли от этого толк!

Доррин с Ваосом медленно выковывают из тяжелой металлической чушки квадратный брус, который, по мысли Доррина, должен оказаться достаточно прочным, чтобы выдержать натяжение длинной черной проволоки. Кузнец переворачивает заготовку, кивает Ваосу, чтобы тот нанес еще один удар, и выкладывает изделие на край горна.

— Мне пора уезжать, — говорит вошедшая в кузницу Кадара. Она по-прежнему бледна, но круги под глазами уже не так заметны.

Доррин выходит с ней за дверь. Утро стоит ясное, с юга веет теплом, и солнышко уже растопило выпавший вчера снег.

— Лидрал сказала, что ты поднялся до рассвета, — говорит Кадара, глядя в сторону сада.

— Да, я попробовал смастерить речную ловушку, тоже проволочную. Вода — не дорога, по ней Белые крестьян не погонят. Но чтобы устройство сработало против лодок, нужна более длинная и толстая проволока, а стало быть, и более прочные опоры. Не знаю, будет ли от этого прок... — Доррин вздыхает: — Я подумываю о возможности использовать порох. Правда, на это потребуется время.

— Брид верит в тебя, а что до времени, то в твоем распоряжении вся зима. Но, — тут в ее голосе слышится нотка горечи, — не забывай и о своем корабле. Не исключено, что он ох как понадобится!

— Об этом я тоже думал, — признается Доррин, глядя, как Лидрал выводит из конюшни лошадь Кадары. — Но если мне и удастся его построить, он у нас будет один, тогда как не исключено, что весной у здешних берегов появится целый вражеский флот.

— Может быть, стоит заняться кораблем в первую очередь?

— Если я не смогу помочь Бриду, у меня может все равно не хватить времени на постройку.

— А эти речные ловушки... их долго делать?

— Я могу изготовить несколько штук за восьмидневку. А что?

— Мне подумалось, что было бы неплохо обзавестись ими прямо сейчас. Вдруг Белые решат не дожидаться весны?

— Тогда им придется выступать без промедления, пока реки не сковал лед, — замечает Кадара, принимая у Лидрал поводья.

— Стоит ли тебе ездить верхом?

— Мне случалось ездить в куда худшем состоянии. Как и большинству моих бойцов.

— Лошадь накормлена и вычищена, — говорит Лидрал, поглаживая шею гнедой. — В сумах припасы: сыр, сушеные яблоки и толченый звездочник, тебе от кашля. А еще свежий каравай — поделись им с Бридом.

— Если что-нибудь останется, — улыбается Кадара.

— Даже ты не сможешь умять по дороге все, что мы понапихали в твои сумы, — улыбается ей в ответ Лидрал.

— Примерно через восьмидневку я привезу вам в Клет свои поделки, — обещает Доррин.

— Пошли сначала гонца. Может случиться, что мы переберемся в какое-нибудь другое место, — говорит Кадара, но, поймав взгляд собеседника, качает головой: — Прости, я не подумала. С лошадьми, надо полагать, туго.

— Меня Совет пока оставил в покое, но у Яррла забрали одну лошадь, а у Джисла и вовсе всех, кроме единственной пахотной. Так что ты лучше скажи, как поступить, если ни тебя, ни Брида там не окажется.

— Поспрошай про Брида: он оставит указания на случай твоего приезда. Ничего лучшего я предложить не могу.

— Передай Бриду, что мы думаем о вас, — просит Лидрал.

— Обязательно, — обещает Кадара и ведет гнедую к дороге. Конские копыта хлюпают в талой жиже.

Провожая Кадару взглядом, Доррин пожимает Лидрал руку и ощущает ответное пожатие, а потом и мимолетное прикосновение губ к своей щеке. Обернувшись, он видит в глазах женщины слезы.

— Как тяжело! — вздыхает она. — И как несправедливо!

Доррин кивает. Как ему кажется, хаос в последнее время явно торжествует над гармонией, и все противящиеся ему — такие как Кадара, Брид или Лидрал — страдают куда больше тех, кто безропотно его приемлет.

— У нее усталый вид, — говорит Лидрал.

— Она устала донельзя, и отдыха у нее не предвидится.

— У тебя тоже усталый вид.

— Насчет моего отдыха могу сказать то же самое, — выдавливает смешок Доррин.

— Но почему? Почему невзгоды непременно обрушиваются на хороших людей?

— Этого я не знаю. Знаю одно — мне следует сделать все, что в моих силах. Это все равно меньше того, что делают Брид с Кадарой, а ведь они вовсе не хотят обосноваться здесь и мечтают о возвращении домой.

— Прости, — вздыхает Лидрал, еще раз сжимая его пальцы. — Прости. Тебе нужно держаться, да и мне тоже.

— Давай поддерживать друг друга, — предлагает Доррин, изо всех сил стараясь заставить свой голос звучать непринужденно.

Они обнимаются прямо посреди слякотной лужи и несколько долгих мгновений стоят прижавшись друг к другу.

— Дорогой Джеслек, — произносит Ания с холодной улыбкой. — Ты потратил год, уложил уйму народу и занял всего-навсего один захолустный городишко. Трудно назвать такую кампанию удачной.

Джеслек, с такой же улыбкой на лице, смотрит в окно башни и, несколько невпопад, отзывается:

— Как все-таки приятно снова оказаться в Фэрхэвене.

— Полагаю, ты вернулся, чтобы следить за своими противниками.

— Неужто ты и вправду думаешь, будто меня волнуют козни всякой мелюзги? — смеется Высший Маг. — Если меня кто и интересует, так это ты.

Он бросает взгляд на накрытый для двоих стол.

— А как насчет того кузнеца? Или тех обученных на Отшельничьем бойцов? Мне кажется, они задали тебе хлопот не меньше, чем интриганы в Совете.

Джеслек делает жест над зеркалом, и туман расступается. Рыжеволосый кузнец и паренек-подмастерье возятся в кузнице с каким-то колесом.

— Что он делает? — интересуется Ания.

— Похоже, волочит проволоку. Пусть потеет, мы нашли способ бороться с его ловушками.

— А вдруг он найдет ей новое применение?

— Это возможно, но беда невелика. Мы потеряли несколько сот никчемных новобранцев, около сотни обученных кавалеристов, но ни одного мага. Я предпочту выждать и нести меньше потерь.

— Ты такой рассудительный, что просто тошнит.