Свет вечный - Анджей Сапковский

– Теплая зима, дожди вместо снега, – кивнулголовой Якуб Кромешин, гейтман полевых войск Табора. – На остальныхбродах, несомненно, будет то же самое.

– Выходит, – Прокоп Голый повернул коня, окинул взглядомгейтманов, – что река Мульда остановит наш марш? Немного мокрой водыпоставит крест на наших планах? Брат! Я хочу слышать твое мнение! И решение!

Старший дорожников долго молчал, взвешивал слова. Его никтоне торопил. Все, включая и Рейневана, знали, что он имел немалый опыт. Со своимотрядом дорожников он прошел боевой путь Табора почти от начала, а славузаслужил в 1424 году, когда смелой переправой через Лабу вывел Жижку изокружения под Костельцем. Он рубил для полевых войск просеки в лесах под Таховоми Рецем, мостил стволами переходы через моравские болота, строил мосты наСазаве и Одре, переправлял возы через Нитру, Квису, Бобр, Реген и Нааб.

– Переправимся, – разрядил он наконец напряжениесухим и деловым утверждением. – Но не тройной колонной, потому что слишкомсильный напор воды… Надобно по одному, воз за возом, в ряд, с канатнойстраховкой…

– Переправа одинарной колонной продлится не менеесуток, – сказал, взвешивая слова, Йиржа из Ржечицы, гейтманСироток. – Это долго.

– На том берегу, – мрачно подтвердилКромешин, – нас будет понемногу прибывать, а на этом – убывать. Саксы этосообразят и ударят там, где нас в данный момент будет меньше. Могут нам здоровонадрать задницы.

– Особенно припертым к речке, – добавил рыцарьВилем Костка из Поступиц, опытный воин, участник войны, которую Польша вела стевтонским орденом в 1410–1414 годах. – Быть припертым к реке – это простогрозит разгромом.[253]

– Решение! – Прокоп дернул ус. – Чтопредлагаете?

– Давайте отправим службу Божью! – вырвалсяпроповедник Маркольт. – Мы Божьи воины, Бог нас выслушает. Отправим службуБожью за то, чтобы спала вода.

Прокоп замер с рукой возле уса, долго смотрел на священника.

– Другие предложения?

– Чего зря голову ломать? – коротко сказалмолчавший до сих пор Ондржей Кержский из Ржимовиц. – Мы должны перейтиМульду. Если дорожник сказал, что в ряд, значит в ряд.

– Стоило бы все-таки позаботиться, – отметилКромешин, – чтобы саксы о переправе не проведали. Потому что, если этисобаки узнают…

– Нам хана, – закончил Краловец.

– О, Рейневан! – Прокоп вырвал из рук парикмахераполотенце, вытер им побритое лицо от остатков мыла. Хорошо, что ты есть. Мазьпринес?

– Принес.

– Как раз вовремя. – Прокоп отправил парикмахеражестом, стянул рубашку через голову. Побритый, он пах итальянским мылом изСавоны.

– Поясница болит, как зараза. – Он сел на нары,обернулся. – Намажь меня этой своей магической мазью.

– Из-за этой боли, – гейтман дал себянатирать, – я не могу собраться с мыслями. А мне как раз надо думать. Тысегодня был над рекой, знаешь, как обстоят дела. Переправа не будет легкой, амы во время переправы будем, как улитка без скорлупы, любой воробей клюнет. Тыведь это понимаешь? А? Рейневан?

– Конечно, понимаю.

– Ух, – застонал Прокоп. – Истинно волшебноелекарство эта твоя мазь, боль как рукой сняло. Что бы я без тебя делал, медик?Смотри, не потеряйся у меня, Рейневан. Никуда не девайся и не пропадай.

Рейневан почувствовал дрожь, уловив в его голосе страннуюугрожающую нотку. Director полевых войск посмотрел на присутствующихкомандиров, дал знак Кромешину. Тот отложил нож, которым срезал полусырое мясос ребер запеченного барана, встал, подошел к дверям хаты, выглянул и огляделся,не подслушивает ли кто. Остальные гейтманы тоже на минуту прекратили есть, ихлица были серьезны и неподвижны.

Рейневан втирал мазь.

– Итак, братья гейтманы, – Прокоп поскребсвежевыбритую щеку, – я принял решение. Послезавтра на рассвете начнем переправучерез Мульду. Вверх по реке, бродом под Кессерном. Никому об этом ни слова. Этоне должно выйти за пределы этого помещения.

Обозные огни Табора и Сироток полыхали аж за горизонт. Сподвешенных над жаром котелков разносился запах разнообразной солдатской пищи,запах, несмотря на голод, не слишком аппетитный. Раздумывая, Рейневан шел всторону строений фольварка,[254] который гуситы не сожгли,желая иметь хоть кусок крыши над головой. Там он надеялся застать Шарлея иСамсона. Из-за телеги, мимо которой он проходил, вдруг показалась небольшаяфигура. Он почувствовал слабый запах розмарина.

– Рикса?

Она материализовалась только вблизи него, плотно обвитаяплащом, в тесно прилегающем к голове капюшоне. Сразу перешла к делу. Ее голосбыл решительным и неприятным.

– Где и когда Прокоп будет переправляться через Мульду?

– Я тоже очень рад тебя видеть.

– Где и когда будет переправа? Не заставляй меняповторять.

– И, всё-таки, будь любезна, повтори. Я хотел бы вконце концов убедиться, чьему делу ты служишь. Хотел бы иметь наконецуверенность.

– Я знаю, – Рикса его словно не слышала, –что ты был при том, когда принималось решение о переправе. На Мульде есть триброда. Один здесь, под Гриммой. Второй ниже, в Дорнау. Третий выше, возле селаКессерна. Какой выбрал Прокоп? Говори, Рейневан, у меня нет времени.

– Это ни к чему.

– Послушай, – ее кошачьи глаза сверкнули в светефакела, засветились, как у настоящей кошки. – Это важное дело. Ты даже непредставляешь, насколько. Я должна знать. Говори, а то…

– А то что?

Рикса не успела ответить, не успела отреагировать ни словом,ни жестом, ни действием. Из-за телеги вдруг вынырнула быстрая тень. Рейневануслышал тупой стук удара, глухой вскрик Риксы и звук падающего тела. Он хотелотреагировать, не успел. Услышал проговоренное заклятие, почувствовалхарактерный для магии запах озона и как его охватывает мгновенный паралич.

– Молчи, – прошипел Лукаш Божичко. – И неделай ничего, о чём ты мог бы пожалеть.

– Ты убил ее.