Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

на системы автоматической обороны опустилась коса смерти – лазерные пушки Т-90 за секунды выжгли перенапряжённую вражескую позиционную артиллерию, а автопушки нуккеров последними боеприпасами засыпали пехоту разрывными снарядами. Аурон Лефорт поднялся во весь рост и четырьмя гранатами, метко посаженными средь позиций супротивника, залил всё морем жаркого и неестественного огня, что укутало «тёплым» приловом всё перед вратами, опалив их подножье.

Танки и бронепехота, вместе с Ауроном и его отрядом только что стали истинным кулаком Империи, который одним стремительным ударом пробился к обиталищу последнего врага, всей мощью и вложенной силой, разбив защиту Информократии, обнажив её сердце для финального удара.

Танки медленно подъезжают к вратам, громыхая гусеницами сквозь установившуюся пустоту, а пехота устраивается как можно удобнее, чтобы отразить все возможные попытки пробиться к осаждённой крепости. Маритон, покачиваясь и держась за мушкет как за посох ковыляет к командиру, что стоит перед воротами и заворожённо смотрит на них, любуясь серебристо-синим блеском начищенных «дверей», на которых выгравирован герб Информократии – микросхема внутри шестерни. Вокруг только обожжённые остова пушек и расплавленные укрепления, покрытие чёрным налётом. В воздухе витает сажа и пепел, словно на землю обрушился чёрный снег.

- Господин, каков следующий шаг? – устало вопросил Маритон и, окинув усталым взглядом, увидел, как боевые колонны останавливаются перед вратами и ждут одного-единственного приказа, как танки тормозят, а между ними громоздятся нуккеры и пехотинцы, голодным взглядом изгрызают могучего воителя в прожжено-алом балахоне и технодоспехе.

На фоне исполинских ворот возвышаются целые мириады построек и гротескных гряд надстроек, которые образуют дворец «апостолов», устремляясь нечестивыми образами и проклятыми горами стройматериалов к небесам. Все они – воины и техника, ворота и город кажутся ничтожными перед этим Дворцом. Воители императора чувствуют, как к их сердцам крадётся страх и трепет перед мощью Информакратии, но отгоняют его.

- Господин, - на этот раз усталое обращение нисходит с уст Флорентина, вставшего среди разбитых тел врагов, - воины. Они ждут вашего приказа.

Аурон Лефорт пихнул сапогом один из кусков изжаренной синтезированной кожи, которая некогда обтягивала дрона. Обгоревшая, слабо горевшая одежда ниспала с «трупа», обнажая обугленный корпус, и сапог «Крестоносца» почернел от сажи.

Враги сгорели. Цепи огоньков доедают тела противников, немного возвышаясь и отражаясь слабым отсветом на монументальном серебристом покрытии ворот.

Механические руки и ноги потрескались, пылая неуверенным слабым жаром. Ковёр из полыхающих тел усеял пространство перед воротами, нашедших свой зеркальный ответ в поле бликов, походивших на слабое холодное свечение звёзд, отразившись в серебре. Здесь, в этом месте император доказал силу праведного воинства и неукротимость крестового похода, в этих огнях, которые расчертили поверженную в пыль оборону, виднеется неугасаемая слава воинов Канцлера.

Аурон Лефорт тяжело поднял голову и увидел ряды воителей, которые толпятся среди великанов в стилизованной восточной броне и средь танков. Их лица такие же усталые и меланхоличные, но души выточены на долгой службе Рейху, а смелость и отвага такие же смертоносные, как и оружие, которые они держат в руках. Крестоносец видит в них решимость идти за ним до самого конца и если он им прикажет сокрушить врата голыми руками, они сделают это, будут впиваться пальцами в металл, пока не сотрут его.

Величественный воитель, чья броня ловит на себе слабые мерцания огоньков, делает уверенный шаг вперёд и становится в поле огней, поднимая глаза на своих воинов. Ветер ударил по нагруднику и слабо всколыхнул то, что осталось от алого балахона, прикованный к броне золотистый крестик слабо лязгнул по металлическим пластинам, напоминая о том, кому он служит. Канцлер? А он?

- Воины императора! – динамики шлема выдали бодрый, полный торжества голос, разнесённый по воздуху до ушей практически всех солдат. – Вы свершили великие подвиги сегодня, об этом дне сложат песни и праздничные гимны! Вы и только вы заставили прогнившие разумы проклятых архиеретиков понять, что их вера в лживые божества – тщетна! Воинство Рейха, вы его кулак, который загнал в гроб врагов человечества!

Голова Аурона припустилась. С далёкого севера донеслись потоки холодного ледяного ветра, вновь заставшие развеется опалённые остатки ткани. За пределами ворот не видно дворца, не видно обороны, выстроенной силами Информакратии. Лефорт обратил закованный в металл лик к небесам и увидел, как в космических далях зажигаются первые звёзды, ставшие проблесками света на кроваво-мрачном небе, что похоже на символ, будто сама небесная твердь кивает тому, что он делает.

- За веру, Канцлера и человечество, воины! Остальное не важно, остальное – прах, который обманчивой сущностью будоражит сердца, развращая и сбивая с истинного пути! Наши победные гимны и кличи устрашат врагов, ибо они предтечи конца их мерзкого правления, а тела враговустелет коврами наш кровавый путь! Нам не должно быть дело до признания, ибо оно прах, который унесут ветра перемен! Нам не должно быть дела до народной славы или его ненависти, ибо мы служим только Императору!

Он поднял руку, ладонь которой сжалось в кулак.

- Корона победителя не для нас! Плоды мимолётной славы, которые так сладки другим – не для нас! Сам Канцлер сделал мстительными ангелами, которые несут знамёна его крестового похода во тьму мира, отчищая его святым пламенем, а посему единственное вознаграждение для нас – победные штандарты Империи, гордо реющие над поверженными вражьими уделами!

Нуккеры в ответ вздели своё оружие к небу, а затем и целое войско отозвалось одобрительными криками и выкликами. Аурон провёл взглядом по рядам торжествующих воинов и увидел в каждом из них решимость и готовность сражаться до победного конца или смерти.

- Немного, воины! Ещё немного и развращённое царство падёт! Победа – она почти у нас в руках, осталось её только вырвать из лап раненного зверя, который скрылся в своём поганом логове! – Лезвие клинка Аурона серебристой стрелой взметнулось вверх, и секундой позже уткнулась в образы дворца, с которого за ними наверняка наблюдали враги, разрабатывающие холодным и бесчеловечным рассудком стратегии и тактики, готовящихся вступить в последнюю битву. – Победу только предстоит выковать в кровавом горниле тяжёлой битвы! «Апостолы» не сдадутся, и будут драться, как крысы, загнанные в угол! Я и вы отчистим это место от дьявольского зла и освободим миллионы людских душ! За Веру, за Императора, за человечество!

Воины Канцлера, его ратники мести и рыцари нового порядка громогласно откликнулись многоосным кличем тысячей голосов, в унисон обозначивших рвение воинства.

- Покончим со всем этим! – обратился к воинам Аурон и отдал приказ, который все ждали. – Навстречу смерти! На