Ларт Многодобрый - Елена Плахотникова

И на хрена мне такая охрана? Пошли они все на фиг и еще дальше!

А я?..

А я остаюсь. У меня здесь дела есть.

И все радостно согласились пойти. Куда угодно, только бы отсюда. А проводник начал со мной так прощаться, будто не надеялся еще раз увидеть.

Стоп, мужик, притормози. Куда это ты собрался? Домой? Не так быстро! Вот сделаешь всю работу, а не половину, тогда и свалишь. Что, мы так не договаривались? Должен тебя огорчить, именно так мы и договаривались. Смотри пункт шестой контракта, страница восемь. И только попробуй, блин, удрать! Пож-жалееш-шь. А вместо неустойки я тебе приснюсь. И если ты проснешься живым после такого, то… Что, уже убедил? Будешь ждать меня хоть до конца жизни? Ладно, иди за своей дрожащей командой и… до встречи. До очень скорой встречи.

Крант, ты тоже уходи. Бери Малька, мои вещички и топай отсюда. Нет, мне не нужен оберегатель. Сейчас не нужен. Это я тебя оберегаю. От себя. Не испытывай долго мое терпение. Иди. Когда вернется тот, кому ты служишь? Когда-нибудь. Может быть. А теперь уходи. Быстро!

Эти двуногие создают так много шума. И все время чего-то хотят, суетятся и говорят, говорят… Хорошо, когда тихо, когда ничего не отвлекает, когда никого нет…

Но ушли не все. Что-то осталось, подглядывает, боится…

Но оно мне не помешает, наоборот…

19

Из моей жизни выпал день и две ночи.

И я не обнаружил бы потерю, если б Крант мне не помог. Это он такой наблюдательный.

И заботливый.

Нашел загулявшего хозяина, накормил, обогрел. Реально: пришел, принес жратву, развел костер. Малек ему помогал. Так что вдвоем они начали приводить меня в нормальное состояние. Ну более или менее. Если попутчики от меня шарахаться не будут, уже хорошо.

Вот только идти мне никуда не хотелось. Знаю, что надо, но такой обломняк, хоть ложись и спи. Еще и усталость реальная навалилась, прям до дрожи во всем организме. Я даже и не знаю, чего надо сделать, чтоб довести себя до состояния нестояния. И в упор не помню, чем занимался все это время.

Последнее воспоминание: Крант уходит, а я смотрю в его спину и думаю, что он очень вкусно боится.

И все! Дальше провал в памяти, обрыв пленки, тьма забвения… Называй как хочешь, но для меня словно не было ночи, дня и следующей ночи. Для всех они были, а для меня… Или это меня не было?

А кто тогда оставался? И чего делал?

Боюсь, что на эти вопросы мне не ответят. Если уж я сам не помню таких интимных подробностей. Из собственной, кстати, жизни.

Первое, чего я увидел, когда проснулся или вернулся, – это потухший костер и полусгоревший огрызок свитка. В натуре – огрызок. Кто-то совсем недавно жевал его и след от зубов оставил. У меня еще хватило сил дотянуться до того, что осталось, и спрятать за пояс. Не хотелось, чтобы кто-то еще увидел такое безобразие. Было у меня подозрение, что отпечаток моих челюстей может совпасть с «приветом» от конкретно голодного. Кстати, жрать я тоже хотел. Прям до потери сознания. И, кажется, даже потерял его. Или на минутку прикрыл глаза. Когда я снова их открыл, костер только разгорался, а возле него шебаршился Малек. Крант изображал из себя памятник долготерпению. Но стоило мне глянуть в его сторону и…

– Нутер, ты уже вернулся? – И это вместо «здрасьте» или «с добрым утром».

Потом был завтрак, попытка встать и двигаться по пересеченной возвышенности… А ноги притворялись, что не умеют ходить. И никогда не умели.

Всю свою поклажу я доверил Мальку. Не было у меня ни сил, ни желания чего-либо нести. Я бы и себя кому-нибудь доверил, если честно. От команды несунов с паланкином точно б не отказался. Но где их взять посреди горной долины да еще в три часа дня?

Потом был еще один привал и еще один перекус, к концу которого я начал приходить в себя. По крайней мере, заинтересовался окружающим пейзажем. Ну и вопросы спрашивать начал. А как же без них?

«Куда это мы идем?» – был первым, а «чего это с вашими мордами?» – вторым.

Я тогда еще на морды остальных не смотрел. На всех застыло одно выражение – опаски и ожидания. Словно я в любой момент мог устроить такой фейерверк, что разбегайся кто куда!

Боятся, значит, уважают? Похоже, я стал очень уважаемым мужиком. Уважаемей даже голодного Кранта.

Дальше еще интереснее стало: со мной начали здороваться. И очень, очень почтительно. Мы приперлись к обеду, так блюдо с лучшими кусками поднесли мне. И не кто-нибудь, а сам проводник. Который еще вчера… ну ладно, пару дней назад, относился ко мне как к ценному грузу. Не больше. И вдруг низкие поклоны, наилучшие пожелания, устойчивый такой запашок страха… С чего бы это? А после обеда вопрос, тоже с поклонами и со всеми уважительными наворотами.

Очень интересно было проводнику, куда многоуважаемый желает направиться дальше.

А многоуважаемый, то есть я, желал догнать караван. «Скромное» такое желание. Из разряда трудновыполнимых.

Оказалось, что напрасно я так подумал. Догнать – это вполне реально. Нужно только изменить направление, и через несколько дней мы увидим Дорогу. Если удача не отвернется, понятное дело. И тогда по следам каравана… Что, Многоуважаемый не желает по следам каравана?.. Ну тогда можно выйти на Дорогу так, чтобы караван сам пришел к Многоуважаемому. Типа: если Магомет не желает идти к горе, то эту гору ему подвезут на верблюдах.

На том и порешили.

По привычке пересчитал всех перед отходом. По головам. Одного не хватало. Повторил, начиная с себя. Вдруг кого пропустил, по рассеянности.

Все равно на одного меньше.

Начал задавать вопросы: кого забыли-потеряли, где-когда, кем вчера-сегодня обедали?..

Выяснил: вся команда в наличии. Нет только бывшего лучшего стрелка. Но его и вчера никто не видел. Почему не искали? Отводят глаза, пожимают плечами. Ясно: на фиг он кому-то нужен. Сейчас искать? Энтузиазма – минус ноль целых, шиш десятых. Да еще все ведут себя так, будто приключилось чего-то неприличное, только говорить об этом как-то… того.

Мне все-таки удалось получить вразумительный ответ. Проводник после моих наводящих вопросов начал заикаться. Но говорить не разучился.

Оказывается, вчера произошло нечто, чего я по рассеянности не заметил. Или позабыл из-за прогрессирующего склероза.

Вчера тряслись горы.

20

Того, кто встретится каравану в чистом поле, проверяют поалом.

Стопчет животина встречного, значит, тот не демон. Не стопчет, тогда демоном займется колдун. В Дороге шуток не любят. Скорее убьют десять невиновных, чем допустят в караван абы кого.

Все это я теперь знаю. Но тогда, утром…