Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери! - Елена Княжина

ты не слышал об игрушках богов? Никто не желает возвышения игрушек. Иначе с ними неинтересно будет играть.

– А я ведь сразу понял: стоит вам с Ламберт встретиться, и это поставит крест на моем плане, – сокрушался взрослый мужчина, внутри которого до сих пор жил хвастливый мальчишка, «достойный большего». – У сияющего в полную силу полубога только смертник решит отщипнуть кусочек искры!

Глупый, глупый Найджел… Он и эксперимент тот в Хитане провел, чтобы похвалиться храбростью перед более успешными друзьями. И портал этот вызвал на священную землю, чтобы в последний раз пустить приятелю пыль в глаза. И застрял в нем, как идиот, потому что хотел дорассказать свой гениальный план. Легенду о том, как он обманул бога.

– Мироздание будто нарочно подсунуло тебе девку. Ты так гордо воротил нос от своей божественной сути, а тут бы даже не понял, что случилось… Просто, раз увидев, не смог бы от нее отказаться. Вился бы преданным псом, вымаливая нежный цветочек. А потом воссиял бы, будто нехотя, будто не специально…

Керроу растворился уже наполовину, бутылка добба исчезла вовсе. Но он никак не мог сделать решительный шаг вперед. Последний, к «новой божественной жизни». Оставив «приятеля юности» наслаждаться разрушением древнего храма.

– Ты был слишком слаб, чтобы в полной мере ощутить запах Ир-Нийяры, и это оставляло мне шанс. Но как друг скажу, что так даже романтичнее… Полюбить по-настоящему, а не потому, что так предрешено.

– И тогда ты «как друг» наскоро добавил в проклятие чары вожделения, – сухо договорил за него Данн, вспомнив самую кошмарную ночь.

Ночь, когда он чуть не лишился зеленоглазой пугливой Эйви навсегда. Когда перешел все границы, мыслимые и немыслимые.

И следующую ночь… когда она его вдруг простила. И сама пришла. И поцеловала.

– Не «добровольно» и не «по любви» – тоже выход. Меня и самого те чары чуть не добили, поверь, – дернул плечом Керроу и обеспокоенно оглядел портал.

Руны поблекли, а на новый ему уже не хватало сил. Но желание похвалиться напоследок перекрывало голос разума. Если тот в нем, конечно, еще остался.

– Ночью в палату заходил ты, – утвердительно кивнул Данн, собирая картинку воедино.

Не для себя. Ему эта вся аналитика была до гхарровой задницы. Для маленькой Эйви, которой непременно будет интересно послушать всю историю целиком. Когда-нибудь потом, сидя у камина в доме на утесе, под шум обезумевших волн… Она же спать спокойно не сможет, пока все не разложит по полочкам. Теоретик вархов.

Потому что Данн знал, что даже без сияния как-нибудь да выползет из-под драных обломков. Может, не сразу. Может, на это уйдет неделя или две. Или месяц. Или полгода. Но потом… потом он точно найдет свою Эйвелин.

Главное, чтобы морок до той поры за ней присмотрел. Не забыл его просьбу.

Первое, что она спросит – «Какого гхарра?!» И если ему нечего будет ответить… Словом, он сам будет виноват, что недостаточно хорошо подготовился к долгожданной встрече за все то время, что она его проклинала. И добровольно пойдет на суп.

– Знаешь, Данн, я передумал убивать твою Нийяру, – еле слышно донеслось из портала, в котором уже исчезала фигура Керроу. – Твоя Эйвелин умненькая, благородная, добрая девочка… Может, она согласится занять место моей «кандидатки»? На первом курсе я ей даже нравился. Вдруг этого будет достаточно, чтобы подзарядиться от твоей Ир-Нийяры?

– Ты не посмеешь, Найджел… Найджел! – рыкнул Данн в золотой пепел, которым обратился уносящий Керроу портал. И прекрасные статуи вокруг начали взрываться одна за другой.

Глава 41

Глава 41

Эйвелин

***

Храм неприятненько так тряхнуло. И еще раз. И снова. Вот с чего бы в глухом лесу взяться землетрясению? И разве не должны были те, кто строил место поклонения, оградить его защитными чарами на случай стихийных бедствий?

Спускаться получалось очень медленно. Я аккуратно ощупывала носком каждую ступеньку, проверяя на прочность. И только после этого переносила на нее вес дрожащего тела.

Грохот доносился и снизу, словно спрашивая меня, не хочу ли я повернуть и, пока не поздно, в несколько рывков выбежать на поверхность?

Когда добралась до узкого выхода в открытый зал для ритуалов, чуть не осенила себя знамением. Если бы меня засыпало на лесенке, резким винтом уходящей вверх, было бы совсем плохо. А тут хотя бы красиво – вон, какие своды. И крошечное круглое окошечко в расписном потолке с видом на небеса.

Рядом со мной с грохотом приземлился камень. Как раз с этого чудесного свода сорвавшийся! И я поспешила вперед. Перепрыгнула не пойми откуда взявшуюся стремительную речку, образовавшуюся в трещине в полу. Добралась до разрушенного алтаря и… увидела за ним Даннтиэля.

– Эйви? – он глухо закашлялся, поднимая на меня исполненный ужаса взгляд. – Какого гхарра ты тут забыла?

Я порывисто упала на колени, отбив те о камни (и вновь вспомнив свой странный сон: больно!). Взволнованно погладила бледную заросшую щеку. Он выглядел совсем опустошенным.

– Так, поднимайтесь, – скомандовала на резком выдохе. – Все остальное обсудим как-нибудь сильно позже, ладно?

– Убирайся отсюда. Живо! – рявкнул из последних сил Рэдхэйвен.

Квахар неблагодарный. Не будь я сейчас так перепугана, высказала бы ему много ласковых.

– Предлагаете тут вас бросить? – хмуро сдвинула брови.

– Придется. Я не встану. И не пойду, – строго, почти по слогам процедил Даннтиэль, тыкая указательным пальцем в сторону единственной уцелевшей лестницы. – Сейчас тут все к гхаррам рухнет. Пошла. Вон.

Закатив глаза и бормоча все, что я о нем думаю, я аккуратно размотала золотую леску на его запястье. Еле удержала в себе порыв, с которым утренние крекеры (благо, их мало было) устремились наружу.

– Что он с вами сделал?! Он что… кровь вашу пил?

– И ее тоже. Вытянул сия… силу, – сбивчиво прошептал Рэдхэйвен, пока я перематывала его запястье платком. Хорошо, что он всегда их с собой таскает. С вензельками. – До предпоследней капли… Иди на поверхность, Эйвелин. Будь послушной девочкой.

Затянула черную ткань потуже и подняла на него лицо. Совсем огхаррел. Я разрыв материи устроила, чтобы сюда попасть. И вот твоя благодарность, Эв!

Его ныне бледно-медовые глаза едва мерцали. Выглядели удручающе блеклыми, безжизненными. Но где-то на дне вспыхивала крошечная искорка.

– Я не умру, Эйвелин, – прохрипел, морща лоб. – Я серьезно. Не бойся. Уходи. Меня просто