Клей - Ирвин Уэлш

У Бизнеса был мощный удар, и свои первые шесть боёв в статусе профессионала он выиграл за несколько раундов, отправив соперника в нокаут или технический нокдаун. На седьмой раз случилось страшное. Будучи неоспоримым фаворитом, он проиграл по очкам опытному левше из Порт-Талбота Стиву Моргану. Во время боя обычно взрывной Бизнес показал себя вялым, апатичным, бездеятельным, редко бил в цель и производил впечатление подсадной утки для коротких прижигающих ударов Моргана. Общее мнение сводилось к тому, что, если б удар у Моргана был помощнее, у Бизнеса были бы серьёзные проблемы. Устроители и врач на ринге сообразили: что-то тут неладно.

Проведённое сразу после боя исследование и последующие анализы показали, что Билли (Бизнес) Биррелл страдает расстройством щитовидной железы, что неблагоприятно влияет на общее состояние. С помощью медикаментов здоровье Биррелла можно было поддерживать в норме, однако правление Британской боксёрской ассоциации было вынуждено отозвать его лицензию.

Тем не менее Бизнеса уважали и относились к нему как к человеку, которому лучше дорогу не переходить. Тот факт, что он проиграл бой скорее со своим здоровьем, нежели был разбит соперником, и несмотря ни на что не лёг и не сдался, только укрепил его статус местного героя. Вместо того чтоб клясть злую судьбу, которая увела у него из-под носа шанс на величие, Билли Биррелл обналичил свою местную славу и открыл популярное и прибыльное преклубное заведение под неизбежным названием «Бизнес-бар».

Будучи человеком, склонным к размышлениям и созерцанию, Рэб Биррелл не обладал тем взрывным динамизмом, чтобы равняться со своим братом в бойцовской удали или бодрой предприимчивости. Рэб чувствовал, что ему суждено вечно играть за Бизнесом вторую скрипку, и он застрял между попытками укорениться в своём собственном праве и желанием позволить себе болтаться в зоне пониженного давления, которую создавал вихрь по имени Билли Биррелл. Ему казалось, а может, так и было в действительности, что люди, склонные идеализировать его брата, смотрела на него свысока.

Пока Рэб всё это обдумывал, Терри отказывается верить своим ушам. Он расположился на той же стороне стола, что и Катрин, и был немного удивлён, когда она притянула его к себе и прошептала на ухо:

– Послушай, Терри, я хочу, чтобы ты знал, у нас с тобой секса не будет. Ты чёткий парень, и я люблю тебя как друга, но трахаться мы не будем. О’кей?

– Ты запала на Насморка… или Биррелла…

Терри чувствовал, как мир его разваливается напополам. Его шансы на секс рушились быстрее, чем большницы, в то время как возможности Рэба и Джонни, наоборот, росли и ширились, как тюрьмы. С Луизой он тоже обломался. Чёткая девочка, но слишком уж молоденькая для него, а кроме того, и это много важнее, – тусовала с Ларри Уайли, который снова сел. Такие дела. Зато похвастаться своими записями в музыкальном автомате, и в «Серебряном крыле», и в «Уклонисте» Луиза не может.

В Терри и его друзьях Катрин одновременно отпугивало и привлекало то, что она не могла назвать иначе как чудовищно раздутое эго. Вот вам пожалуйста, три халявщика из сомнительного района города, название которого она едва слышала, а ведут себя как пупы земли. Из известных ей великих рокеров никто таким самомнением не обладал. Да даже подумать смешно, что она, Катрин Джойнер, которая объездила весь свет, украшала обложки самых стильных и модных журналов, пошла бы с одним из местных хамоватых лузеров.

Смешно и нелепо.

Катрин прочистила горло. Легко сжала руку Терри, чтобы утешить его и сориентироваться самой. Кроме того, ей понравилось, когда Джонни Насморк проделал это с ней.

– Нет, ни на кого я не запала. Мы все друзья, ты, я, ребята. Вот и всё, и ничего другого быть не может. – Она улыбнулась и огляделась вокруг. – Мне нужно в уборную, – объявила она, поднялась и, слегка пошатываясь, отправилась в сторону туалета.

– Почему отщепенцы называют сортир уборной, ты ж не убираться туда ходишь, – засмеялся Рэб Биррелл.

– Ну да, поссать да вмазаться, – рассудил Джонни.

Терри молча дождался, пока Катрин исчезла за дверями туалета, и повернулся к Рэбу.

– Пиздося костлявая, американская высокомерная сучка…

Рэб Биррелл широко улыбнулся полным курицы-джапфрези ртом.

– А, сменил, бля, пластинку? А как же Катрин то да Катрин это?

– На хуй, отщепенка грёбаная, – сурово проворчал Терри.

Спокойно воспринимать отказ способны не многие, но Терри не справлялся даже не «удовлетворительно».

Глаза Биррелла загорелись, когда он сообразил, в чём дело.

– Да она тебя отшила, ёб твою! Ты уж думал ей присунуть, а она съехала с темы!

– Шибко умная, сучка, думает, что с такими, как мы, можно покрасоваться, когда вздумается…

– Что уж теперь, ненавидеть её за то, что запихнуть тебе не дала? Если б ты каждую, кто тебя отослал, ненавидел, длинный бы чёрный список получился! – Рэб с удовольствием глотнул «Кингфишера», осушил кружку и махнул, чтоб принесли ещё, а Насморк закивал в мрачном восторге.

– Это почему, что для таких, как она, я – плебс, вот почему, – сказал Терри, слегка оттаявший от перспективы выпить ещё за счёт Катрин пивка.

– Да ладно, Терри, это здесь ни при чём. Ты ей просто не понравился, – отрезал Рэб.

– Да нет же, нет, – устало завёл Джус Терри, – не учи меня, Биррелл, я тёлок знаю. Сучёк никто лучше меня не знает. Во всяком случае, из присутствующих за этим столом, – с вызовом заявил он, для пущего эффекта отстукивая пальцами по столу.

– В Америке тёлки другие, – рискнул Насморк, о чём тут же пожалел.

Улыбка Джуса Терри разлилась, как река в устье.

– Отлично, Джонни-бой, вот кто у нас ёбаный эксперт по американской пиздятинке. И сколько ты американок выебал, если сравнить с шотландками. Ну и в чём, скажи-ка нам, разница? – Терри зашёлся сиплым беззвучным смехом, и Рэб Биррелл тоже почувствовал, как трясутся его бока.

Насморк слегла поёрзал в кресле и пошёл на попятный.

– Я ж не говорю, что отымел тучу американок, – заискивающе завёл он. – Я просто сказал, что в Америке тёлки другие… даже вон по телику показывают.

– Хуйня, – рявкнул Терри, – пизда – она и в Африке пизда.

– Слушай, – Рэб решил спасти Джонни от позора, – думаешь, пошла в туалет, засунула два пальца в рот и выблевала всю жрачку в унитаз?

– Пизды ей за такое, – заявил Терри, – в унитаз! Дети, бля, голодают, на хуй, по телику, а какая-то мандавоха такое вытворяет!

– Но ведь так они и делают, такие тёлки. Булимия, или как там это называется, – рассуждал Насморк.

Катрин вернулась из туалета. В какой-то момент казалось, что её вытошнит, но потом это прошло. Обычно она действительно шла в туалет и выташнивала ядовитую пищу, пока та не обернулась жировыми клетками, а те не расползлись гнилью по всему телу. Тёплая текучая тяжесть посреди живота, которая раньше читалась только как болезнь, теперь доставляла ей удовольствие.