Грейвел - Линетт Нони

Никто не может.

Наступает новый день, стремительный на крыльях рассвета.

— Король Эйвен Далмарта.

Алекс прочла записку три раза, прежде чем смогла поднять глаза и снова обнаружила, что все взгляды устремлены на нее. Она ждала вопросов, ждала допроса, ждала того времени, когда в ответ будет только молчать, так далеко не желая ничего объяснять. Но это время так и не пришло. Потому что Джира заговорила раньше, чем кто-либо другой.

— Ничто из этого не является неожиданностью, — сказала начальник тюрьмы. — Алекс уже предупредила нас, что у Эйвена личная вендетта против всех смертных, и он, очевидно, испытывает глубоко укоренившуюся ненависть к ней в частности. Конечно, он собирается свалить вину на нее.

Ниша кивнула и продолжила от лица своей племянницы:

— Сегодняшние действия Эйвена были направлены на то, чтобы посеять среди нас ужас, а его письмо — это средство вызвать инакомыслие, когда нам нужно твердо противостоять этой угрозе и держаться вместе.

— Вы все видели разрушения, на которые он способен, из первых рук, — сказал король Аурелий. — Мое убеждение… — Он замолчал, затем указал на других людей в комнате. — Мы верим, что единственный способ, которым у нас будет шанс победить его, — если мы объединимся как единое целое. Союз рас.

С этими словами Алекс больше не могла этого выносить. Несмотря на то, что она ранее признала, что того, что уже произошло, уже не вернуть, ей так хотелось, чтобы они прислушались к ней. Тогда они бы вели этот разговор задолго до нападения Эйвена. И, может быть… может быть, Нийкс…

Алекс отбросила эту мысль и отодвинула стул, заставив все взгляды снова устремиться в ее сторону.

— Мне жаль, — сказала она скучным монотонным голосом, единственное, что она смогла выдавить. — Я попросила Сорайю отвезти меня туда, где мне нужно быть, но думаю, что на данный момент я услышала достаточно и не могу представить, что я нужна тебе здесь, пока вы обсуждаете детали любого альянса, на который вы согласны. — Она сглотнула пересохшим от слез горлом. — Я была бы признательна, если бы кто-нибудь мог посвятить меня в ваши планы после того, как они будут завершены, но сейчас мне нужно… мне нужно… — Алекс не знала, как закончить, потому что то, что ей действительно было нужно, было невозможно. — Мне нужно вернуться в академию и проверить своих друзей.

Ее не волновало, есть ли у нее их разрешение на уход, поскольку она никогда не получала их разрешения на прибытие, но она все равно получила кивки согласия от короля и королевы, а также Ниши. Джира потянулась, чтобы сжать ее руку, но Алекс была слишком холодна — слишком онемела — чтобы почувствовать это.

— Успокойся, малышка, — сказал ей Дрок. — И отдохни. Ты выглядишь как…

Она никогда не узнает, что он собирался сказать, так как Азалия прервала его тихим, как шепот, голосом, единственным Ходящим по Теням, который заговорил с тех пор, как появилась Алекс.

Все, что она предложила, — это несколько слов, но они говорили о многом.

— Как бы то ни было, нам очень жаль.

Стиснув зубы, чтобы не огрызнуться в ответ на извинения, Алекс просто кивнула головой и потянулась к Сорайе.

Ей не нужно было отдавать команду, прежде чем они исчезли в пятне молний и теней, направляясь обратно в академию.

Глава 34

Дарриус ждал в медицинском отделении.

Сорайя доставила Алекс прямо туда из Трюллина, волчица каким-то образом знала, что девушка сейчас не в состоянии вынести вид лэндры, не говоря уже о том, чтобы использовать для исцеления ран. Не тогда, когда это подвело ее… не тогда, когда это подвело Нийкса.

Пока Флетчер был занят тем, чтобы вернуть жизнь обмороженным, окровавленным рукам Алекс и залечить остальные раны, которые она получила во время битвы, директор тихо сказал ей, что Джордан и Д.К. вернулись в Вудхейвен, чтобы быть с Биаром и его семьей. Дарриус также предложил Алекс присоединиться к ним, как только она сможет, освободив всех четверых от занятий на столько времени, сколько им нужно.

Но Алекс не могла поехать в Вудхейвен.

Онемение. Вот что она чувствовала.

Она не могла утешить Биара, не тогда, когда все, что она чувствовала, было отчаянием.

Было бы несправедливо с ее стороны приносить свои собственные страдания его семье, не тогда, когда Ронниганы прямо сейчас нуждались в силе.

Также было бы несправедливо ожидать утешения, которое могли бы предложить ей друзья, не тогда, когда она нуждалась в них, не тогда, когда они никогда не смогут понять глубину ее собственной потери.

Никто из них не знал Нийкса при жизни. И из-за этого никто из них не понял бы его после смерти.

Итак, после бесстрастного инструктажа Дарриуса о том, что произошло в Грейвеле, а затем о том, что она услышала за овальным столом в Трюллине, Алекс покинула медицинское отделение, игнорируя обеспокоенные взгляды врача и директора. Она заверила их, что с ней все в порядке, что она возвращается в общежитие, чтобы собрать вещи перед отъездом к друзьям.

Она не лгала о том, что ходила в общежитие. Но после того, как она смыла воспоминания о битве со своей кожи, пока не отскребла ее до капельки, она не поехала в Вудхейвен.

Она пошла в Библиотеку.

Сидя, свернувшись калачиком на твердом каменном полу пещеры, крепко обхватив ноги руками и ощущая успокаивающее присутствие Сорайи рядом с собой, Алекс смотрела через реку на другую сторону скалистого пространства, вспоминая о том, как она впервые увидела дверь обратно в свой мир. Если бы она только переступила через проем тогда, ничего этого не случилось бы.

Эйвен никогда бы не вернулся в Мейю.

Алекс никогда бы не отправилась в прошлое.

И все остальное, что привело к этому, никогда бы не произошло.

Нийкс. Леди Тайн. Уильям. Даже Скайла. Их смерть была на совести Алекс.

Глядя в пустую пещеру, впервые с момента прибытия в Медору, все, что Алекс хотела сделать, это уйти. Вернуться во Фрейю с родителями и забыть все, что она сделала. Все, что она причинила. Все, с чем она столкнется, если останется.

Но она знала, что не может уйти. Потому что, хотя многое потеряла, терять было еще больше.

Нийкс ушел. Но многие остались. И Алекс не могла бросить их. Даже после смерти Нийкс никогда не простит ей этого.

Так что она сидела там, уставившись на реку, оцепенев от твердой земли под собой, оцепенев от прохладного воздуха, оцепенев от своих чувств. Она просто сидела и