Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

показалось тогда, в день пожара? – осторожно произнесла она. – Ты и правда вышел прямо из стены. Такой грохот стоял, как будто сама башня сейчас разрушится.

– Да, пришлось повозиться, – коротко ответил Роше.

– Спасибо… Что спас…

Женя импульсивно сжала его руку и почувствовала ответное пожатие, а затем Эдуар провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони, рассылая по её телу тысячи электрических импульсов.

– Пришли, – хрипло произнёс он и подтянул её вперёд, ближе к себе.

Теперь они вместе стояли на крохотном пятачке, практически соприкасаясь.

– Откуда ты знаешь? – сдавленно произнесла Женя, стараясь изо всех сил не замечать его близость.

– Считал ступени.

Он повёл лучом фонаря по стене и высветил прямоугольную рамку, внутри которой поверхность немного вдавалась внутрь.

– Видишь, вот проход на третий этаж, но дверь заблокирована со стороны твоей гардеробной стеллажами, в неё невозможно пройти. Во всяком случае, человеку.

Эдуар присел на корточки и стал ощупывать углы и нижнюю границу рамы. Почти сразу же он издал возглас удовлетворения:

– Ага! Как я и думал… Смотри, Эжени! – Он посветил фонариком прямо перед собой и нажал на поверхность. Кусочек панели легко прогнулся под его пальцами и приоткрыл небольшой лаз. – Вот и весь секрет ночного обжорства!

Он выпрямился, всё ещё направляя луч фонаря на брешь внизу двери.

– Это моя вина, – с сожалением произнёс Эдуар. – Надо было сразу подумать про этот ход. Ещё тогда, когда ты…

Он осёкся и замолчал. Их лица были так близко, что Женя чувствовала его дыхание у себя на висках.

– Эжени, нам нужно… – он придвинулся вплотную, положил руки ей на плечи и медленно провёл ими по спине до самой талии.

Женя инстинктивно потянулась к нему и упустила тот момент, когда Эду плавно, как в танце, повернул их обоих на 180 градусов.

– …поменяться местами, – закончил он фразу, довольно усмехнувшись её реакции. – Так удобнее спускаться.

Шагая по ступеням вниз, Женя злилась на своё глупое сердце, которое, несмотря на всё, по-прежнему трепетало в груди от одного взгляда на Эдуара. А заодно и проклинала Фабриса, его проникновенные просьбы и собственную мягкотелость.

«И Эду тоже хорош! Ведёт себя как ни в чём не бывало. По руке гладит, прощения просит… Неужели после всего, что выяснилось про Моник, их отношения окончательно разладились? Нет, он наверняка злится и всё такое, но как же её беременность? Разве ребёнок ничего для него не значит?»

Протискиваясь вслед за мсье Роше в проход, ведущий в его гардеробную, Женя мысленно собиралась с духом, чтобы сделать то, для чего приехала – поговорить о закрытии музея и отеля. Попробовать убедить его не горячиться. А после того, как у неё, конечно же, ничего не выйдет, распрощаться и уйти. И возможно, вечером съесть все стратегические запасы мороженого из холодильника Кристиана, пытаясь вернуть себе хотя бы подобие душевного равновесия.

На пороге гардеробной Роше внезапно замер, и Женя врезалась в его спину.

– Чего застрял? – со злостью прошипела она.

Ей не было больно от столкновения, но его запах, пропитавший собой всё вокруг в темноте крошечной комнатки, кружил голову и лишал уверенности в себе.

– Тише, Эжени, – прошептал он в ответ, прислушиваясь. – Кажется, в гостиной кто-то есть.

Женя раздражённо закатила глаза:

– Нашёл время для шуток. Это всего лишь кот.

– Нет, кто-то покрупнее.

«Да кому надо к тебе вламываться среди бела дня?»

В её голове пронеслись яркие картины, одна бредовей другой. Мадам Трюдо, обыскивающая тёмную комнату в поисках полынной настойки. Люк, раскладывающий на комоде трупики мышей. Неизвестные сатанисты, рисующие на полу пентаграмму и зажигающие свечи.

Женя зажала себе рот ладонью, чтобы не засмеяться, а потом выдохнула и прошептала:

– Адель, наверное, пришла?

– Нет, она у своей бабушки.

– Мо… – в последний момент она успела одёрнуть себя, не желая спрашивать про Моник. – Может, уборка номера?

Мсье Роше покачал головой и, стараясь не шуметь, направился к двери из спальни.

– А жаль, убраться тут не мешало бы… – пробормотала Женя.

Эдуар немного приоткрыл дверь, и стало слышно, как кто-то рывком раздвинул шторы и открыл окно.

– Аннет, ты уверена, что мсье Роше никуда не уходил? – раздался голос Фабриса.

– Нет, у себя его нет, – через пару секунд вновь произнёс он, и Женя догадалась, что её бывший начальник разговаривает по телефону. – Но дверь открыта, и тут жуткий бедлам и накурено. Пришли кого-нибудь прибраться.

Эдуар резко развернулся и потянул Женю обратно в гардеробную.

– Уходим, – прошептал он, открывая тайный проход. – Не хочу с ним разговаривать.

Опешив, Женя не стала сопротивляться, но, когда Эдуар закрывал за ними стеновую панель, всё же поинтересовалась:

– А Фабрис-то чем тебе не угодил?

Мсье Роше не ответил, протиснулся вперёд и, найдя в темноте её ладонь, стал спускаться в подвал.

Луч фонарика метался по лестнице, иногда устремляясь вперёд. Спустя четырнадцать ступеней Эдуар всё же ответил на Женин вопрос:

– Он без моего ведома устроил выставку картин Бертин, – голос прозвучал устало и зло.

«Точно, Фабрис же говорил, что они даже подрались из-за этого!»

Жене вдруг захотелось обнять Эдуара, сказать, что Фабрис не так уж и не прав в своих порывах; что Бертин не вернуть, но нужно жить дальше…

«Чушь, достойная бульварных романчиков! – одёрнула она себя. – Про такое только читать просто. А в жизни… Кто я такая, чтобы влезать в чужие чувства и отношения?»

Бередить раны Эдуара Женя не собиралась, просто вздыхала и молча шла вслед за ним, постоянно отставая на полшага. Он будто специально ускорялся, выдерживая такую странную дистанцию.

«Не думает же он всерьёз, что Фабрис за нами погонится? Сам же сказал, что про тайный ход никто не знает. К чему такая спешка?»

В подвале мало что изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз, когда Элен заперла дверь. Их окружали всё те же каменные стены и сводчатые потолки; тусклые лампочки вспыхивали при приближении и гасли за их спинами; а спёртый воздух постепенно наполнялся запахами жареного мяса и пряностей. Вскоре послышался звон посуды, жужжание блендера и крики шеф-повара. Она поняла, что мсье Роше ведёт её к выходу через загрузочную ресторана.

– А разве кухня ещё работает? Я думала, ты всё закрыл.

– Закрыл, – отозвался Эдуар, толкая входную дверь. – Но это процесс не быстрый. Ещё не все постояльцы съехали.

Свежесть пасмурного дня тут же пробежалась мурашками по плечам, заставив Женю плотнее запахнуть жакет.

– Но, быть может, не сто́ит так… – Она взглянула на Эдуара, но он поспешил отвернуться, а потом и вовсе обошёл её со спины и встал справа.

«Да что с