Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

«Кошмар! Теперь эту «булочку» Клэр будет долго мне припоминать».

– Рада тебя видеть! – Женя наконец взяла себя в руки. – Нет, мне этих картин хватило на всю оставшуюся жизнь, благодарю! Это моя подруга интересовалась. Познакомься, Клэр Бенуа.

Клэр смело протянула свою ладошку и с ходу начала тараторить, засыпая Фабриса вопросами. Женя даже позавидовала невозмутимости подруги, вспоминая своё знакомство с колоритным мсье де Гизом и то, как она сама была ошеломлена.

– Вынужден вас разочаровать, мадам Бенуа, – тем временем пророкотал Фабрис. – Картины из этой коллекции не продаются. Бертин Роше была моей дорогой подругой, и после её трагического ухода было принято решение, что наследие должно оставаться в собственности потомков.

Клэр разочарованно охнула.

«Можно подумать, она и правда собиралась отвалить кучу денег за этого пожирателя мышей! – усмехнулась про себя Женя. – Из своей Марианской впадины, ага».

– Но есть другой вариант… – внезапно предложил мсье де Гиз, как фокусник, достающий кролика из шляпы. – Вы можете заказать фотокопию этой работы и через пару дней забрать постер нужного вам размера, оформленный в подобранный для вашего интерьера багет. Это, конечно, не оригинал, но… Что скажете?

Конечно, Клэр заинтересовалась:

– Кру-у-уто!

Бросив на Женю извиняющийся взгляд, тут же сообщила, что готова сделать заказ.

– Всё можно оформить у администратора, – заверил Фабрис и, достав из заднего кармана джинсов телефон, быстро отправил кому-то сообщение. – Предупредил, что вы сейчас подойдёте.

– Супер! Спасибо, мсье де Гиз! Эжени, я быстро, о’кей?

Подруга убежала, оставив её наедине с бывшим начальником.

– Прекрасно выглядишь, дорогая, – широко улыбнулся Фабрис, но под её прямым укоризненным взглядом эта улыбка медленно угасла, сменившись тяжёлым вздохом. – Да, ты права. Не стоит делать вид, что всё в порядке. Ничего не будет, как раньше… – Он замолчал, окидывая взглядом картину за её спиной. – Я должен извиниться перед тобой. За всё…

Женя тоже отвела взгляд, смутившись. С одной стороны, приятно осознавать, что тебя наконец услышали, поняли, узнали правду. С другой – уж кто-кто, а начальник всегда был к ней добр.

Разве что один момент всё же хотелось прояснить.

– Зачем понадобилось подменять картины там, на чердаке? – спросила она прямо, решив не ходить вокруг да около. – Для чего нужны были те натюрморты? Ты мог бы просто забрать работы Бертин, никто бы и не узнал. Там столько хлама хранится, что…

– О, солнце моё, здесь ты заблуждаешься, – перебил её Фабрис и галантно подставил локоть, предлагая пройтись по галерее. – Всё, что связано с Бертин, для Эду очень болезненно…

«А для меня – всё, что связано с Эду».

– Особенно это касается её последнего года жизни, – Фабрис снова вздохнул. – Мы ничего не поняли тогда. Думали – переутомление, временное помутнение. Знаешь, она ведь с таким пылом принялась за организацию экспозиции в пыточной зале. Нарисовала серию огненных картин для оформления стен. Работала и днём и ночью, словно одержимая всей этой ведьминской темой. А потом и вовсе… Говорила всякое, фантазировала, вжилась в образ… как мы думали… Слепые идиоты!

Выставочный зал закончился уютным закутком с мягкими диванчиками и кофейным автоматом. Они остановились у окна. Солнечные лучи пронзали стёкла и разбивались на множество бликов, живописно рассеиваясь по полу и стенам, словно так и было задумано. Женя залюбовалась причудливой игрой света, когда Фабрис произнёс медленно и мрачно, будто специально на контрасте с жизнерадостной обстановкой:

– Я никогда не рисую сны или ночные кошмары. Я рисую свою собственную реальность, – он сделал паузу. – Права была гениальная Фрида Кало. Бертин ведь рассказывала нам обо всём. Поначалу. Но мы были глухи. Искали проблему в ней, а надо было смотреть по сторонам.

Фабрис очнулся от воспоминаний и легко похлопал Женю по руке, покоящейся на его локте. Они двинулись в обратную сторону, снова вдоль картин мадам Роше.

– Конечно, Эдуар принял меры – психологи, клиники… Но лучше ей не становилось. Иногда казалось, что всё налаживается, но потом… Эх… – Он сокрушённо махнул рукой. – В конце концов она замкнулась в себе, и вот, – Фабрис кивнул на ближайшее полотно, где хрупкая девушка сидела спиной, а по её нежной коже расползались острые морозные узоры, нанося глубокие раны, рассекая льдистыми хлопьями плоть до самого позвоночника. – Бертин выплёскивала своё отчаяние на холст.

У Жени перехватило дыхание. Боль и одиночество этой незнакомки неожиданно оказались ей невероятно близки. Она никак не могла придумать, что сказать, какие слова подобрать. И наконец выдавила:

– Мне очень жаль. Я так её… понимаю.

– И мне жаль, рыбка моя, так жаль. И ещё больше – того, что ты понимаешь. За тобой мы тоже недоглядели. А ведь она… – Фабрис шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и, словно не в силах произнести имя, с нажимом сказал: – Она действовала по проверенной схеме.

– Бертин? – Женя в недоумении нахмурилась. – Я не понимаю. Она притворялась?

– Ну что ты, милая?! Разве такое можно сыграть… Нет, это Моник! Всё она, наша дорогая подруга, мадам Бланшар! – закончил он с такой горечью и злостью, что практически выплюнул фамилию.

Женя застыла.

«Что?»

Внезапно она вспомнила слова комиссара Салазара о подозрительных совпадениях, и теперь в них появился смысл.

– Моник… – её рот внезапно наполнился вязкой слюной, и она с трудом сглотнула. – Хочешь сказать, что Моник изводила Бертин так же… так же, как…

Её голос задрожал, и Женя не смогла закончить предложение.

– О, Эжени… Ты не знала, да? – Фабрис участливо заглянул ей в лицо. – Твои результаты анализов крови оказались такими же, как у Бертин, понимаешь? – Он взял её руки в свои и продолжил: – Когда Эду рассказал мне, что у тебя проблемы психологического характера, я подумал, что ему чертовски не везёт в жизни. Это же надо, снова напороться на те же грабли! Невероятно паршивое совпадение. Так ведь?

Женя заторможенно кивнула. И не стала сопротивляться, когда Фабрис снова положил её руку к себе на локоть и потянул вперёд.

– Я даже сказал ему, что, возможно, это знак свыше. Твоё появление в его жизни – как второй шанс. Попытка исправить то, что не удалось прежде. Помочь тебе во имя покойной Бертин. Эду, конечно, вначале вспылил, хотя на самом деле так и собирался поступить. Но как только узнал о результатах твоего обследования… – Фабрис хмыкнул, бросив на Женю быстрый взгляд. – Он же не последний человек в Эксе, и да, он в курсе каждой детали расследования. Так вот, естественно, Эду сопоставил факты и буквально заставил мсье Салазара поднять материалы по делу Бертин.

Они уже дошли до другого конца зала и развернулись, когда Женя, всё обдумав, негромко произнесла: