В лесу - Тана Френч

Кирнан, который, уйдя на пенсию, мучается от ночных кошмаров. Надо быть везунчиком, чтобы, работая детективом, ни разу не нарваться на подобное дело, и какой-то предательский голосок с самого начала нашептывал мне, что операция “Весталка” станет моим крестом. Почти болезненно восприятие мое менялось: наш убийца – не мрачный собирательный образ, безликое чудовище из ночных кошмаров, которое один раз совершило злодеяние и растворилось во мраке. Нет, в этот самый момент он в грязных сапогах сидит в столовой всего в нескольких ярдах от меня и под равнодушным взглядом О’Гормана пьет чай.

– Вот так-то, – сказала Софи.

Она выпрямилась и зажгла верхний свет. Моргая, я смотрел на чистый, вымытый пол.

– Глянь туда, – Кэсси мотнула головой в сторону, на одной из нижних полок стоял пакет, набитый другими пакетами, большими, прозрачными и плотными, в каких археологи хранят гончарные изделия, – если совок ему просто попался под руку…

– Не переживайте, – сказала Софи, – мы тут каждый пакет проверим.

Что-то громко застучало по стеклам, забарабанило по крыше: хлынул дождь.

20

Дождь лил весь остаток дня. Сильный и бесконечный – под таким дождем до машины не добежишь, не вымокнув насквозь. Время от времени над темными холмами отпечатывался зубец молнии и до нас докатывались отдаленные раскаты грома. Мы оставили криминалистов работать, а сами отвезли Ханта, Марка, Дэмьена и, на всякий случай, оскорбленного в лучших чувствах Шона (“Я-то думал, у нас сотрудничество!”) в Главное управление. Поместив каждого в отдельную допросную, мы начали перепроверять их алиби.

Исключить Шона было несложно. Он снимал квартиру в Рэтмайнз вместе с тремя другими парнями, и ночь убийства Кэти все его соседи прекрасно запомнили: один из парней праздновал день рожденья, и они устроили вечеринку, на которой Шон до четырех утра выполнял функции диджея, после чего наблевал в туфли чьей-то девушки и завалился спать на диван. Не менее тридцати свидетелей подтверждали его местонахождение, а заодно и описали музыкальные пристрастия.

С остальными тремя дело обстояло не так радужно. Алиби Ханта подтверждала его жена, алиби Марка – Мэл, Дэмьен жил в Рэтфарнэме с овдовевшей матерью, которая рано легла спать, но утверждала, что сын никуда не отлучался, иначе она наверняка проснулась бы. Детективы ненавидят такие алиби, ненадежные и при этом неопровержимые, которые все расследование вдребезги разбивают. Я помню с дюжину случаев, когда мы точно знали, кто, как, где и когда совершил преступление, но были совершенно бессильны, потому что мамочка подозреваемого клялась, что он весь вечер провел на диване перед телевизором.

– Ну ладно, – сказал О’Келли, когда мы допросили Шона и отправили его домой.

Он, кстати, простил мне предательство и пожал на прощанье руку. А еще осведомился, нельзя ли ему продать историю журналистам. Тут уж я заверил его, что в этом случае я лично буду наведываться к нему домой и обшаривать квартиру в поисках наркоты – и так каждый день, пока ему тридцатник не стукнет.

– Минус один, осталось трое. Делайте ваши ставки, господа. Кто у вас любимчик? – О’Келли пребывал в отличном расположении духа, он знал, что в одной из допросных сидит подозреваемый, пусть даже пока и непонятно, в какой именно.

– Дэмьен, – ответила Кэсси, – психологический портрет соответствует.

– Марк признался, что находился на месте преступления, – сказал я, – и у него единственного есть что-то вроде мотива.

– Это мы так считаем, – возразила Кэсси.

Я понимал, о чем она, или думал, будто понимаю, но версию с наемным убийцей обсуждать не желал, уж точно не в присутствии О’Келли и Сэма.

– К тому же, – добавила она, – в роли убийцы я его себе не представляю.

– Я в курсе. А я представляю.

Кэсси закатила глаза, и у меня даже слегка от сердца отлегло – я боялся, что она на мои слова вообще внимания не обратит.

– О’Нил? – спросил О’Келли.

– Дэмьен, – ответил Сэм. – Я им всем по чашке чая налил, и он единственный взял ее левой рукой.

Мы с Кэсси сперва ошарашенно замерли, а после расхохотались. Мы не сразу вспомнили эту шутку – по крайней мере, я про эту фишку с левой рукой напрочь забыл, – но нервы были на пределе, поэтому мы хохотали и не могли остановиться. Сэм довольно улыбнулся.

– Не знаю, чего в этом смешного, – сердито пробурчал О’Келли, но он и сам с трудом сдерживал улыбку. – Вам бы у Сэма наблюдательности поучиться, а то носитесь со своим психологическим портретом…

От смеха лицо у меня побагровело, на глазах выступили слезы. Чтобы положить этому конец, я прикусил губу.

– О господи… – Кэсси вдохнула поглубже. – Сэм, что бы мы без тебя делали?

– Ладно, повеселились, и будет, – сказал О’Келли. – Вы двое, займитесь Дэмьеном Доннелли. О’Нил, возьми с собой Суини и еще раз допросите Хэнли, а я попрошу кого-нибудь поговорить с Хантом и теми, кто им алиби обеспечил. И учтите, нам нужно признание. Не облажайтесь. Ну, вперед, в темпе вальса. – С ужасным скрежетом он отодвинул стул, встал и вышел.

– В темпе вальса? – Кэсси снова захихикала.

– Отлично, ребята, – сказал Сэм и по очереди пожал нам с Кэсси руки. Рукопожатие у него было крепким, а рука теплой. – Удачи.

– Если это Эндрюз кого-то из них нанял, – сказал я, когда Сэм пошел искать Суини и мы с Кэсси остались в кабинете одни, – то заварушка получится знатная.

Кэсси неуверенно вскинула брови и допила кофе – день обещал быть долгим, и мы подзаряжались кофеином.

– Как допрос построим? – спросил я.

– Ты за главного. В женщинах он ищет поддержку, поэтому я время от времени буду гладить его по голове. А мужчин Дэмьен побаивается, так что особенно не дави. Если нажать слишком сильно, он отморозится и закроется. Не торопись и постарайся пробудить в нем чувство вины. Думаю, он с самого начала сомневался, и уверена, что чувствует он себя ужасно. Если сыграть на его совести, то рано или поздно он сломается.

– Тогда вперед. – Мы картинно одернули одежду, пригладили волосы и плечом к плечу зашагали по коридору к допросной.

Это было наше последнее общее дело. Как бы мне хотелось сказать, что в допросе есть своя красота, эффектная и жестокая, подобная красоте корриды. Она заметна, даже когда речь идет о самых изощренных преступлениях и когда подозреваемый бесконечно глуп. Она неизменна в своем напряженном, отточенном до совершенства изяществе, она обладает непоколебимым, будоражащим кровь ритмом. Хорошие детективы улавливают каждую мысль своего напарника, они изучили друг друга так же, как балетные танцоры, которые проработали вместе всю жизнь. Я никогда не знал, хорошие ли мы с Кэсси детективы, подозреваю, что нет, но