Сияние - Стивен Кинг

Она прошла по короткому коридорчику, свернула в главныйкоридор второго этажа и направилась к лестнице. Остановившись на площадке,Венди поглядела вниз, в вестибюль. Он казался пустынным, но серый снежный деньоставил в тени почти все длинное помещение. Возможно, Дэнни ошибается.Возможно, Джек окажется за стулом или диваном… а может, за стойкой… поджидая,чтоб она сошла вниз…

Она облизала губы.

– Джек?

Никакого ответа.

Нащупав рукоятку ножа, Венди начала спуск. Она много разпредставляла себе конец своего замужества – развод, гибель пьяного Джека ваварии (эта картина неизменно посещала ее в два часа темного стовингтонскогоутра), а иногда Венди грезила наяву, как ее отыщет другой человек – Галахад измыльной оперы, – он закинет их с Дэнни на седло своего снежно-белого коня иумчит прочь. Но она ни разу не рисовала себе такой вот картины: чтобы она,подобно преступнице, вся – сплошные нервы, кралась по коридорам и лестницам, ав руке сжимала нож, уготованный для Джека!

От этой мысли Венди волной накрыло отчаяние. Пришлосьостановиться на полпути, ухватившись за перила – от страха, как бы неподкосились ноги.

(Признайся, дело не только в Джеке – он-то здесьединственное реальное существо. Прицепиться можно и к другим вещам – тем, вкоторые ты не можешь поверить и в которые тем не менее, тебя заставляютповерить: к кустам живой изгороди, к сувенирам с вечеринки, которые были влифте, к маске…) Она попыталась оборвать мысль, но было слишком поздно.

(и к голосам) Потому что время от времени казалось, чтовнизу – не одинокий безумец, который кричит и беседует с призраками обитающимивнутри его крошащегося рассудка. Время от времени Венди слышала (или толькодумала, что слышит) похожие на то замирающий, то усиливающийся радиосигналдругие голоса, и музыку, и смех. Вот к ней доносилась беседа Джека с кем-то пофамилии Грейди (имя было смутно знакомым, но откуда, она не могла сообразить):ее муж что-то утверждал, задавал вопросы и, хотя царило молчание, его голосзвучал громко, будто Джек хотел перекричать непрекращающийся шум на заднемплане. И тут же, вселяя ужас, раздавались иные звуки, как бы скользнувшие наместо – танцевальная музыка, аплодисменты, веселый и все же властный мужскойголос, который, кажется, пытался убедить кого-то произнести речь. Эти звукидоносились периодами от тридцати секунд до минуты (достаточно, чтобы ослабетьот ужаса), а потом снова исчезали и слышался лишь голос Джека. Тон былприказным, а речь немного невнятной – ах, как хорошо Венди помнила эту манерувыражаться нетрезвого Джека! Но в отеле, кроме шерри для готовки, пить былонечего. Разве не так? Да, но если она сумела вообразить, что отель полон музыкии голосов, не мог ли Джек вообразить, что пьян?

Эта мысль ей не понравилась. Совершенно.

Венди добралась до вестибюля и осмотрелась. Бархатный шнур,отгораживающий бальный зал, сняли; стальная стойка, к которой он былприкреплен, перевернулась, как будто кто-то, проходя мимо, неосторожно заделее. Из высоких, узких окон бального зала на ковер в вестибюле через открытые дверипадал мягкий, приятный белый свет. Венди с колотящимся сердцем прошла краспахнутым дверям и заглянула. Пусто и тихо. Единственным звуком было толюбопытное субауральное эхо, которое как бы задерживается во всех большихкомнатах – от самых крупных соборов до самых крохотных гостиных, где играют вбинго.

Она вернулась к стойке и нерешительно постояла,прислушиваясь к вою ветра снаружи. Такого сильного бурана еще не бывало и онпродолжал набирать силу. Где-то на западной стороне со ставня сорвало замок иставень мотался из стороны в сторону с заунывным треском – так стреляет в тиреодинокий посетитель.

(Джек, честное слово, тебе надо этим заняться. Прежде, чемвнутрь что-нибудь проберется.) Как она поступит, если Джек накинется на неепрямо сейчас? – задумалась Венди. Если он выскочит из-за темной глянцевитойрегистрационной стойки со стопками бланков, где на серебряной подставкерасположился маленький звонок? Выскочит, как некий кровожадный чертенок изтабакерки, как ухмыляющийся чертик с огромным ножом в руке и глазами, лишеннымивсякого проблеска разума? Оцепенеет она от ужаса или в ней сохранилосьдостаточно от праматери, чтобы дать ему бой и ради сына бороться, пока один изних не погибнет? Венди не знала. Сама мысль вызывала дурноту, вся жизньначинала казаться долгим спокойным сном, который убаюкал ее и, беспомощную,выбросил в этот кошмар наяву. Она расслабилась. Когда грянула беда, она спала.Прошлое Венди было самым обычным. Ее никогда не испытывали огнем, теперьнастало время испытаний, но льдом, а не пламенем, и ей не позволят проспатьего. Наверху ждет сын.

Покрепче сжав рукоять ножа, она заглянула за стойку иостановилась, чтобы сперва заглянуть во внутренний офис, а уж потом заходитьтуда. Потом пошарила в поисках блока кухонных выключателей по стене заследующей дверью, бесстрастно ожидая, что в любую секунду ее руку накроет чужаяладонь. Потом, тихонько загудев, загорелись лампы дневного света, стала виднакухня мистера Холлоранна – теперь ее кухня, хорошо это или плохо, –бледно-зеленые кафельные плитки, блестящая посуда, фарфор без единого пятнышка,пылающие хромированные кромки. Она обещала мистеру Холлоранну держать кухню вчистоте и сдержала свое слово. Ей казалось, что это – одно из безопасных дляДэнни мест. Ее как будто окутывало и успокаивало присутствие Дика Холлоранна.Дэнни обратился к мистеру Холлоранну. Когда Венди в страхе сидела наверху рядомс сыном, а муж распевал, шумел и буянил внизу, казалось, что надежды почти нет.Но здесь, во владениях мистера Холлоранна, она без малого поверила в егоприезд. Может быть, сейчас он был уже в пути, стремясь добраться к ним,несмотря на буран. Может быть.

Она прошла на другой конец кухни к кладовке, отодвинулазасов и зашла внутрь. Взяв жестянку томатного супа, Венди снова закрыла дверь изаперла ее на засов. Дверь плотно прилегла к полу. Если держать ее на замке, непридется беспокоиться, что в рисе, муке или сахаре обнаружится мышиный иликрысиный помет.

Венди вскрыла консервную банку и – плоп! – вывалила отчастизастывшее содержимое в кастрюльку. Потом сходила к холодильнику взять молоко ияйца для омлета. Потом – в холодильную камеру за сыром. Все эти действия, такиеобыденные, вошедшие в жизнь Венди еще до того, как там появился «Оверлук»,помогли ей успокоиться. Она растопила на сковородке масло, развела суп молоком,а потом вылила на сковородку взбитые яйца.

Вдруг ее охватило чувство, что кто-то стал у нее за спиной итянется к горлу.

Венди резко обернулась, стискивая нож. Никого.

(!возьми себя в руки, девочка!) Натерев в мисочку сыра отбольшого куска, Венди добавила его в омлет, сам омлет подбросила и убавила газдо чистого голубого пламени. Суп разогрелся. Кастрюльку она поставила набольшой поднос, там уже лежала столовое серебро и стояли две глубоких тарелки,две мелких, солонка и перечница. Когда омлет тихонько запыхтел, Вендипереложила его на тарелку, а второй накрыла.